Исламская интеллектуальная инициатива в ХХ веке
Шрифт:
Существует два вида шахидов, один из них символизирует Хамза, повелитель мучеников, другой персонифицирован Хусейном. Между Хамзой и Хусейном существует большая разница. Хамза — это моджахед и герой, который идет в бой с целью одержать победу и поразить врага. Вместо этого он сам повержен, убит и таким образом становится шахидом. Однако в данном случае речь идет о шахадате индивида. Его имя находится в верхней строчке списка принявших смерть за веру.
Хусейн, с другой стороны, представляет собой иной тип шахида. Он не вступает в сражение с намерением убить врага и вернуться победителем, равно как и не погибает в результате террористического акта, подобно Вахши. Это не тот случай. Хусейн, который мог бы сидеть дома и просто жить, восстает и сознательно приглашает смерть. Именно в этот момент он выбирает самоотрицание. Он избирает этот опасный путь, становясь в центре битвы и выступая против созерцания мира и против времени, так, чтобы его действие получило широкую огласку и чтобы та идея, за которую он отдает свою жизнь,
В случае с Хамзой, напротив, шахадат выбирает его и других моджахедов, которые отправляются в бой за победой. В шахадате Хусейна его целью является самоотрицание во имя освящения того идеала, который отвергается и постепенно исчезает. С этой точки зрения, джихад и шахадат — совершенно разные вещи. Али говорит о двух понятиях в двух неодинаковых контекстах, у каждого из которых имеется своя философия. «Аль-джихад иззун лиль ислам» («Джихад является славой ислама»). Джихад — это действие, философия которого отличается от философии шахадата. Безусловно, в джихаде может присутствовать шахадат, но он олицетворен Хамзой, а не Хусейном.
«Аль-шахадат истизхаран аляль-муджахадат» («Шахадат выявляет то, что скрыто»). Да, такова цель шахадата, и поэтому он всегда отличается от джихада. Вот как я понимаю суть проблемы. Когда-то истина была установлением, которое выглядело привлекательным в глазах людей. Все следовали ей, и она была священна. Ее всеми силами охраняли. Однако со временем, поскольку истина не обслуживала интересы меньшинства и угрожала правящей верхушке, в результате сговора она была устранена из умов и жизней людей. Свято место пусто не бывает, и в качестве компенсации они придумали нечто свое. Постепенно изначальная идея была окончательно утрачена, подменена обсуждением совсем других проблем. В данной ситуации шахид, намереваясь возродить первоначальную идею, жертвует своей собственной жизнью и тем самым привлекает внимание к ставшему непопулярным предписанию, вызывая отвращение к его поддельным заменителям. Это и есть цель. Во времена Хусейна основным был вопрос о том, кому должна принадлежать власть после смерти Пророка. Остальные проблемы являлись маловажными. Главный вопрос звучал так: «В любом случае, кто призван править уммой и быть ответственным за судьбу мусульман?» Как мы помним, он был камнем преткновения на протяжении всей эпохи правления династии Омейядов. Подоплекой восстаний и кризиса власти Омейядов была именно эта проблема. Люди были готовы в любой удобный момент заполнить собой мечети и схватить халифа за горло, вопрошая: «На основании какого аята и почему ты занимаешь свой пост? Имеешь ты на это право или нет?» Конечно, в такой ситуации правители не могли находиться при власти долго. Неудивительно, что омейядский период продолжался не более столетия.
Во времена своего халифата Аббасиды, которые были в большей степени искушены в данных вопросах, нежели Омейяды, деполитизировали население, то есть сделали народ более равнодушным к вопросам об имамате (лидерстве) и к судьбе общества. Как им это удалось? Они добились этого, прибрав к рукам все сакральное: поклонение, кораническую экзегетику, калам (теологию), философию, перевод иностранных книг, систему образования, развитие и экспансию цивилизации — так, чтобы Багдад мог быть наследником всех великих городов и цивилизаций мира, а мусульмане стали самыми передовыми людьми. (Но чем все это в действительности закончилось!) Лишь бы все забыли об одной проблеме и никто не обсуждал ее.
Чтобы вновь обратить людские взоры на эту проблему, возникает шахид. Поскольку у него нет ничего, кроме собственно жизни, он приносит ее в жертву. Он отдает жизнь за определенную идею, а посему святость идеи переносится на него самого.
«Аллаху принадлежит и восток, и запад, Он ведет, кого хочет, по прямому пути! И так Мы сделали вас умматан васатан (общиной посредствующей), чтобы вы были шахидами (свидетелями) относительно человечества и чтобы Посланник был шахидом (свидетелем) относительно вас» (2:142-143).
В данном аяте шахид понимается не как «убитый». Шахадат указывает на то, что было сокрыто и почти ускользнуло из области памяти, постепенно предаваемое людскому забвению. Шахид свидетельствует за эту невинную, безмолвную и униженную жертву. Мы знаем, что шахид является понятием, отличающимся от всех остальных. Посланник — это шахид, который не был убит. Не будучи уничтоженным, исламское общество, основанное на установлениях Корана, имеет статус и круг ответственности шахида. Бог говорит: «...так, чтобы вы могли быть свидетелями относительно человечества...», так же как Посланник — свидетель относительно вас. Итак, значение шахадата шире и важнее того, чтобы быть убитым. Тем не менее тот, кто отдал свою жизнь, совершил наиболее величественный шахадат. Каждому мусульманину нужно строить общество свидетелей за остальных людей, ибо Посланник — это образец, по которому мы формируем себя. Он — наш шахид, а мы — шахиды человечества.
Мы установили, что слово «шахид» имеет дополнительное значение: «пример, прототип, образец», на который человек равняется. Это значит, что мы должны отвести нашему Пророку центральное место в культуре, вере, знании, мысли и обществе, приведя все это в соответствие с его примером. Если вы сделали это, то вы тем самым поместили себя в центр времени и земли, все иные народы и массы будут строить свою жизнь, ориентируясь на вас. В этом отношении вы (как народ) становитесь их шахидом. Иными словами, ту роль, какую сыграл для вас Посланник, вы будете играть для остальных. В этом смысле выражение «умматан васатан» (справедливое и гармоничное общество) оказывается довольно уместным применительно к слову «шахид». Мы обычно думаем, что наименование «умматан васатан» относится к умеренному обществу, то есть к обществу, в котором нет расточительности или мелочности, которое не погрязло в материальном в ущерб духовному. Это — общество, где есть место и духу, и материи. Оно «умеренно»; но, принимая во внимание вопрос о миссии этой уммы, для данного выражения значение васатан («посредствующий») не является существенным. Его смысл — намного более возвышенный. Он состоит в том, что мы, будучи уммой, призваны стать осью времени; то есть мы не должны быть группкой людей, населяющих уголок Ближнего Востока и вращающихся вокруг самих себя, при этом оставаясь в стороне от судьбоносных и жизненно важных событий, которые влияют на все и определяют настоящее человечества и историю завтрашнего дня. Мы, постоянно поглощенные снисходительностью к собственным слабостям, не должны пренебрегать этой [возложенной на нас] ответственностью. Наша миссия — быть в центре поля. Мы должны быть не обществом гаибов (гаиб — «отсутствующий», в противоположность шахиду), которое является изолированным и псевдомутазилитским, а уммой, находящейся посреди Востока и Запада, между Правым и Левым, между двумя полюсами, иными словами, в центре поля. Шахид — именно такая фигура. Он присутствует на всех полях. Умматан васатан представляет собой общество, находящееся в центре всех сражений; у него есть универсальная миссия. Оно не является изолированным, закрытым и удаленным сообществом. Это — общество шахидов.
Мнение, которое я высказал относительно шахадата в прошлом году, заключается в том, что шахадат, являющийся одной из основ ислама, следует рассматривать в качестве отдельного столпа веры, такого же, как молитва, пост и джихад. Стоит принять во внимание, что в обыденном сознании шахадат воспринимается как состояние или участь моджахеда, осуществлявшего джихад и принявшего смерть от рук врага. Это тоже правильно. Но я говорю о принципе, который является смежным по отношению к джихаду — не выступая при этом ни в качестве дополнения к нему, ни в виде определенной ступени, которой моджахед достигает с точки зрения Бога или применительно к своей будущей жизни — ибо то, что я имею в виду, относится к особому типу шахадата, символически представленному Хусейном. У нас в исламе есть выдающиеся шахиды, такие, как наши имамы, первый и главный среди них — Али, величайший имам и славный сын ислама. Однако, несмотря на то что Али тоже является шахидом, мы рассматриваем Хамзу и Хусейна в качестве идеальных типов шахадата.
Хамза — это великий герой ислама, шахид одного из наиболее памятных сражений под Ухудом (в 627 году). Пророк ислама ни о ком не печалился так сильно, как о Хамзе, даже в тех случаях, когда умер его собственный сын, Ибрахим, или когда пали смертью мучеников некоторые его знаменитые сподвижники. В битве под Ухудом Хамза стал шахидом в результате бесчеловечного заговора, который был задуман Хинд (женой Абу Суфиана и матерью Муавии) и осуществлен ее рабом Вахши. Реакция Посланника была бурной. Люди Медины столь сильно превозносили Хамзу в качестве героя, что саудиты обвинили их в поклонении ему. Это показывает, насколько грандиозна была его слава, хотя он и не был мединцем. Именно с его переходом в ислам численность мусульман стала расти. В начале бизата курайшиты считали Хамзу эпическим героем. Он был младшим сыном Абд аль-Мутталиба, великого охотника и воина. После того как он вступился за Посланника, подвергавшегося всяческим оскорблениям со стороны курайшитов, Хамза стал склоняться к принятию ислама. Как только он сделался мусульманином, мусульмане перестали быть слабой и притесняемой группой. Они действительно проявили свою готовность действовать открыто. В дальнейшем же, пока такая личность и такой воин, как Хамза, был в рядах мусульман, он затмевал собой всех остальных. Даже Али, будучи столь блестящей и эпохальной для ислама личностью, находился под влиянием Хамзы. Очевидно, что в битве под Ухудом мусульман вел в бой Хамза, а за ним следовал Али.
Вы знаете, когда Хамза погиб из-за этих грязных женских козней, Посланник очень разозлился и опечалился. Как только он приблизился к телу Хамзы, то увидел, что глаза последнего были выколоты, а нос и уши — отрезаны. Хинд сделала себе из них устрашающий орнамент. Человек, который поклялся выпить кровь Хамзы, исполнил свое обещание при Ухуде. Мухаммад, стоя у бездыханного тела этого великого героя, молодого и любимого сына Абд аль-Мутталиба, своего юного дяди, говорил с таким ожесточением и жаждой отмщения, что тут же пожалел об этом и получил предупреждение от Бога. Мухаммед поклялся, что спалит заживо тридцать врагов, и это будет возмездием за пролитую кровь Хамзы. Однако тотчас же раздался небесный глас, возвещавший, что только Господь огня имеет право сжечь человека за его преступление. Так Посланник нарушил свой обет. Поскольку Бог запретил ему такую месть, он пытался утешить себя чтением поминальной молитвы.