Испания. История страны
Шрифт:
ОТНОШЕНИЯ С БРИТАНИЕЙ И ТРИНАДЦАТЬ КОЛОНИЙ
Отношения между двумя странами немного улучшились после 1771 года. Британия в конце концов решила освободить Порт-Эгмонт в мае 1774 года, и хотя не было никаких признаков того, что это лишь первый шаг в разрешении конфликта, Испания восприняла освобождение города как свидетельство доброй воли Лондона. Позднее начались переговоры между Британией и Испанией по поводу островов Вьекес возле Пуэрто-Рико (британцы называли его Краб из-за изобилия на острове этих ракообразных) и Баламбанган (островок к северу от Борнео), а также по поводу споров с Португалией относительно военных операций лета 1776 года в Рио-де-Ла-Плата. Последующие переговоры вернули Испании колонию Сакраменто (потерянную во время Семилетней войны) и семь поместий к востоку от реки Уругвай (договор о границах 24 марта 1778 года). Умиротворенность
Испанский посол в Лондоне вручил ноту о нейтралитете в тот же самый день, когда был подписан договор о границах с Португалией. Нежелание Британии идти на уступки заставило Испанию начать военные действия в июне 1778 года. Мирный договор 1783 года закрепил достижения внешней политики короля Карлоса: Испания вернула себе Менорку и Западную Флориду, но не Гибралтар, который успешно отразил совместную испано-французскую атаку в 1782 году. Также Испания добилась четкого определения границ британских владений на территории, ныне известной как Белиз, и эвакуации британских поселений с Берега москитов. В целом последние годы правления Карлоса III казались довольно успешными с точки зрения международных отношений, но не подлежит сомнению, что, поддерживая борьбу Тринадцати колоний за независимость, Испания создавала опасный прецедент для собственных колоний и что право навигации по реке Миссисипи, унаследованное от Британии, открыло Соединенным Штатам дорогу в Мексику.
Пределы реформизма Бурбонов
Восемнадцатое столетие в Испании считается «золотым веком», эпохой возрождения после изнурительной борьбы за наследие Испанской империи, особенно его вторая половина, время правления одного из просвещеннейших королей в истории, Карлоса III. Те, кто придерживается этого мнения, обвиняют в катастрофическом завершении столетия преемника престола Карлоса IV и тлетворное влияние французской революции. Возможно, французские историки, чей вклад в изучение XVIII столетия огромен, склонны чрезмерно восхвалять эпоху, когда Испания, казалось, была зачарована французской рациональностью и французским стилем, однако кажется, что модернизаторские и реформаторские наклонности самого выдающегося среди испанских Бурбонов несколько преувеличены; более того, действия этого короля лишь усугубили невзгоды, которые он стремился преодолеть. Судьбоносные годы, с казни Людовика XVI в 1793 году и до провозглашения независимости испанских колоний в Америке в 1824 году, выявили нежелание власть имущих принимать перемены, вскрыли слабости реформаторов, а также сопровождались очередным экономическим спадом.
Влияние короны на ситуацию в стране во многом оставалось ограниченным. Вдобавок структура расходов казны, будь то в 1731-м, 1788-1792 годах, 1817-м или 1829-1833 годах не менялась: как и в лучшие годы имперского величия, от 65 до 75% средств казны выделялись на оборону королевства, вследствие чего возможности вложений в новые методы производства были достаточно скудными, а главными получателями свободных средств, когда таковые все же образовывались, выступали королевские фабрики, специализирующиеся на изготовлении предметов роскоши (стекло, керамика, гобелены), при том что их продукция пользовалась спросом лишь у 10% населения страны.
Натуральное хозяйство, которым занимались остальные 90% населения, было не в состоянии стимулировать спрос и создать рынок массового потребления; развитие тормозила и система поставок, медленная и дорогостоящая, несмотря на попытки видоизменить ее к лучшему в конце столетия. Без выхода к морю — только Мадрид начал строительство сети дорог, чтобы обеспечивать потребности столицы и соединить между собой королевские резиденции, да еще проложили несколько дорог на севере полуострова — внутренний товарооборот упорно не желал возрастать, а транспортные перевозки осуществлялись в основном на спинах мулов и ослов.
ХЛЕБНЫЕ БУНТЫ (1766)
Основные преграды для развития по-прежнему возникали в сельской местности: это и оппозиция привилегированных собственников, и общее отношение к насаждаемым сверху переменам, усугублявшееся ростом стоимости земли и повышением ренты. Первые реформы Карлоса III привели к снижению доходов крестьянства, и среди землевладельцев начались разговоры, что непродуманные меры могут вызвать голод и недовольство. Пятнадцатого июля 1765 года вышел королевский указ об освобождении цен на пшеницу (при дворе считали, что конкуренция сделает зерно дешевле). При этом многие поселения находились на грани голодной смерти после шести лет жестокой засухи; к концу 1765 года едва ли не вся Испания просила правительство срочно вмешаться, так как торговцы припрятывали запасы зерна, уповая на неизбежный рост цен, который достиг своего пика в марте 1766 года. В Мадриде вспыхнул бунт, перепуганный Карлос III бежал из столицы, и восстание перекинулось на другие области королевства. Эти протесты регулярно повторялись на протяжении XVIII века, все более обнажая неспособность испанской экономической системы прокормить растущее население.
ИЗГНАНИЕ ИЕЗУИТОВ
Ситуацией поспешили воспользоваться, чтобы нажить политический капитал; министры-реформаторы Карлоса III, принимая жесткие меры по подавлению мятежей и восстановлению общественного порядка, что называется, «под шумок» избавились от иезуитов, которые обрели слишком большую силу, подчинив себе университеты и школы. Орден являлся своего рода государством в государстве, ставил преданность Риму выше преданности монарху. Кроме того, церковь яростно сопротивлялась намерению реформаторов отменить ограничения на наследование земель, которыми церковь владела по «праву мертвой руки». В качестве причины изгнания иезуитов из Испании назвали их якобы доказанное участие в восстаниях против королевской власти. По сей день неоспоримых доказательств участия иезуитов в мятежах не обнаружено, так что можно предположить: изгнание, вероятно, преследовало цель показать пример прочим оппозиционерам (среди которых не наблюдалось единства), а также найти козла отпущения для умиротворения масс.
ПРОСВЕЩЕННЫЕ РЕФОРМАТОРЫ
Тон реформам задавал «просвещенный аристократ» дон Педро Аранда, который возглавлял Совет Кастилии (высший орган управления страны) и был главнокомандующим столичного гарнизона. Аранда и дон Педро Кампоманес, генеральный прокурор Совета Кастилии, прибегли к услугам Пабло де Олавиде, перуанского реформатора, пылавшего энтузиазмом и наделенного разнообразными талантами. С 1766 года и до ареста инквизицией десять лет спустя Олавиде отстаивал необходимость реформ, пытался осуществить их на практике и принимал на себя несущуюся со всех сторон критику. Он занимался всем: государственными субсидиями, созданием запасов зерна на случай голода, сохранением пахотных земель, отступавших под натиском пастбищ, распределением муниципальных и общественных территорий, организацией свободного обращения земель, полученных по наследству без права передачи или продажи, а также земель, полученных по праву мертвой руки; еще он защищал местное самоуправление от посягательств знати, провел университетскую реформу для повышения качества преподавания и сокращения влияния в учебных заведениях «главных коллегий» (colegiales mayores).
РЕАКЦИЯ СТАРОГО ПОРЯДКА
С 1769 года реформаторский пыл начал угасать. Аранда приказал провести расследование деятельности Олавиде в колониях Сьерра-Морена и без предупреждения отстранил дона Пабло от должности. Суд оправдал Олавиде и восстановил в должности, однако всего через год новый указ ограничил его возможности, а главный оплот реформ в Мадриде, Кампоманес, потерял место генерального суперинтенданта (этот чиновник ведал земельной реформой). В 1774 году инквизиция начала свое расследование деятельности Олавиде, в ноябре 1776 года он был заключен в тюрьму, а в 1778 году изгнан из Испании. Также досталось Гримальди, министру иностранных дел, за вмешательство в политику реформ и за «чрезмерные уступки» другим странам.
Что касается Кампоманеса, в документах, которые тайно подбросили Карлосу III, содержались различные обвинения против генерального прокурора. Тем не менее Кампоманес остался на своем посту, в 1779 году был избран главой общества овцеводов «Ла Места», а три года спустя возглавил Совет Кастилии. В 1795 году он оценил реформы, которые сам инициировал тридцатью годами ранее, вновь подтвердил свою приверженность принципу свободной торговли: «личный интерес» является «основным условием процветания»; на сей раз он ни словом не обмолвился о структурных изменениях, которые сам поддерживал в прошлом и которые Олавиде пытался осуществить.