Испанский дневник (Том 2)
Шрифт:
Мы возвращаемся втроем. По пути прислушиваемся, не роет ли противник контрмину. Это бывает сплошь и рядом. Очень часто подземные работы идут одновременно и параллельно, причем обе стороны иногда знают друг о друге. Побеждает на участке тот, кто раньше взорвал свою мину. Но взорвать раньше времени - это значит потерять удар, разрушить пустой ход и обнаружить себя. Вот и лежат под землей, почти рядом, два игрока, азартно увеличивают ставки, а ставки - это жизнь нескольких сотен человек и очередная позиция в затянувшейся борьбе. Мы присутствовали при нескольких взрывах. Они происходят большей частью поздней ночью, на рассвете. После грома и пламени огромная туча черного дыма, копоти, пыли, песка
За все время обороны Мадрида фашисты произвели шесть минных взрывов. Почти все оказались неудачными - пришлись на оставленные здания и окопы. Республиканцы взорвали несколько десятков мин и при их помощи оттеснили мятежников в Карабанчеле, в Университетском городке и у тюрьмы "Карсель Модело". Республиканцам легче вести подземную борьбу - у них гораздо больше квалифицированной рабочей силы и в их распоряжении все планы городских зданий.
Все это кажется весьма старомодным. В эпоху скоростных бомбардировщиков и прыгающих танков, химических бомб какое значение могут иметь эти многонедельные подкопы, эта крысиная возня под землей, эти десятки тысяч рабочих часов, затраченных на то, чтобы подорвать сотню солдат и один дом? Стоит ли заниматься и изучать такие вещи перед лицом будущей стремительной, всесокрушающей военной техники? Да, очень стоит. Капризы войны неисчислимы. К каждому из них надо быть готовым. Да и вообще, когда и где сказано, что та война, которую в своих сугубо научных и сугубо предположительных построениях представляют себе теоретики, только та война считается настоящей, а происходящая реально в каждый данный момент - "не настоящая"? Я уверен, что будущая, "по всем правилам", война покажет живучесть многих видов оружия и форм операций.
Передовая армия должна сейчас быть, конечно, маневренной, подвижной, моторизованной, крылатой. Но она не может отрекаться от окопа, а окоп вовсе не всегда будет нарезан канавокопателем и вычерпан дивизионным экскаватором. Скромная, честная лопата еще спасет немало жизней. С ней полезно поупражняться даже небесному жителю - парашютисту. Враг не знает снисхождения, он одинаково использует крохотные, невинные слабости, как и большие, фундаментальные ошибки. Ему все равно, где уязвить. Ахиллес должен был не валять дурака, а просто носить металлическую стельку в правом сапоге.
21 января
Первая комната была совершенно пуста, без мебели. Во второй комнате два канцелярских стола, куча одеял в углу и корзина. На стене, под стеклом, вставленный в несоразмерно большую рамку из-под какой-то другой фотографии, висел портрет Троцкого, снимок-вырезка из иностранной газеты. Было более чем странно видеть этот снимок в Мадриде сегодня.
Мигель Мартинес и Хосе Кесада вошли в третью, последнюю комнату. Здесь, на очень длинном диване у стены, обращенные головами друг к другу, лежали два парня.
Время было уже, собственно, не раннее - половина второго. Но бутылка аниса на полу объясняла, почему ребята залежались. Разбудив и извинившись за беспокойство, Мигель справился у них, где тут руководство мадридского ПОУМа. Придя в себя, парни объяснили, что руководство в другом месте:
– Здесь только бюро пропаганды. Мадридский комитет ПОУМа помещается на улице Гойи, семнадцать.
Ладно. Мигель и Кесада, его знакомый, аргентинский журналист, побрели на улицу Гойи, 17.
Здесь они застали совсем другую обстановку. В богатой буржуазной квартире сновали кокетливые барышни, стрекотала машинка, играло радио. За дв"рью позвякивали тарелки, вкусно пахло обедом.
Мигель и Кесада выразили желание поговорить с кем-нибудь из начальства. Карликообразная личность вышла из столовой и назвалась Энрике Родригесом, секретарем Мадридского комитета ПОУМа. Он выразил полную готовность дать любую информацию двум южноамериканским посетителям. Расспрашивал больше Кесада, а Мигель мрачно записывал в записную книжку. Лучше, конечно, было бы прийти со стенографисткой или двумя: Энрике был говорлив, как горный ручей, как резвый щегленок, как старая баба. Он сообщил сразу кучу новостей. Оказывается, в Испании идет гражданская война. Враг очень силен. Мадрид героически обороняется вот уже... Родригес запнулся, он стал вспоминать, сколько дней героически обороняется Мадрид.
– Семьдесят четыре, - хмуро сказал Мигель.
– Совершенно верно, семьдесят четыре.
Он сообщил далее, что германцы и итальянцы помогают Франко, но что международное революционное движение, в свою очередь, помогает испанскому рабочему классу.
Кесада заметил, что все это, собственно говоря, уже известно. Его и его коллегу больше интересуют сведения о деятельности политической организации, в помещении которой они находятся.
Словоохотливый Родригес сразу стал сдержан. Теперь из него надо вытаскивать каждое слово кочергой.
– Чем занимается ПОУМ в Мадриде и его окрестностях?
– Мы ведем работу разного рода.
– Например?
– Например, профсоюзную, организационную, военную, пропагандистскую. У нас есть специальное бюро пропаганды. Оно помещается в другом здании.
– В чем заключается ваша военная работа?
– Сейчас она значительно сократилась. Раньше у нас были свои части - у Сигуэнсы, в Каталонии и в других местах. Но правительство решило прибрать к рукам армию и объединяет части вне партийных признаков. Мы нажимаем зато больше на культурную и политическую работу среди солдат. Мы издаем газету "Красный соратник", посылаем агитаторов. Это тоже через бюро пропаганды. Оно у нас очень широко поставлено.
– А какие же лозунги выдвигает ПОУМ в своей пропаганде?
– Революционные, конечно. Мы разоблачаем истинный смысл Народного фронта. Вообще мы разоблачаем разные вещи.
Родригес принял многозначительный вид.
– Какие вещи вы разоблачаете? Каков, по-вашему, истинный смысл Народного фронта?
– Об этом долго говорить. Но в основном Народный фронт - это, конечно, сдача пролетариатом всех революционных позиций.
– Вот как? Это интересно!
Родригес добавляет тоном заученного урока:
– В результате политики Народного фронта Испания будет поделена между французскими и советскими империалистами.
– Это страшно интересно! Но почему же тогда французские империалисты не помогают республиканской Испании? Некоторые из них, по-моему, даже склонны уступить Испанию Франко и немцам.
– Игра, игра! Дипломатическая игра! И затем, не забудьте, французы очень боятся Гитлера. Потому они так нейтральны...
Родригес неуклюже умолкает. Он чувствует, что залез не туда. Дальнейшее развитие этого столь содержательного разговора ему не по силам. Вообще это, по-видимому, подставная фигура. Не он ворочает делами в мадридском ПОУМе. Неугомонный аргентинец продолжает допрашивать его: