Испить чашу до дна
Шрифт:
Марат быстро вышел из офиса, сел в свой джип. Через полчаса он вошел в кабинет Ильи Семенова.
— Не помешал?
— Да нет, — сказал Илья. — Заходи, Марат. Как ты себя чувствуешь?
— Я — нормально. Как чувствует себя твоя жена? Я прочитал…
— Понял. Да, это появилось в Сети. Мы не хотели. Ты знаешь, Лиле лучше.
— Что значит, лучше-хуже? Кто тебе это сказал? Где? В районной поликлинике?
— Да, — спокойно ответил Илья.
— Слушай, ты вроде умный мужик. Образованный. Ты же знаешь, куда нужно везти человека, которому у нас говорят: врачи бессильны. Я читал. В общем,
— Спасибо, Марат, — Илья смотрел на него серьезно, внимательно. — Давай подождем. Лиле объективно лучше. Она даже начала работу над новой картиной. Говорю тебе, потому что об этом может появиться информация от художника.
— Это называется «ремиссия», — назидательно сказал Сейфулин. — Так бывает, если это рак.
— Прекрати говорить ерунду! — воскликнул Илья. — У нее не нашли никакого рака. Может, ее состояние было вызвано потрясением из-за того… Она же думала, что убила тебя. Собиралась рожать в тюрьме.
— Она беременна? Я не знал. Она так переживала из-за того, что мне стало плохо? Я могу ее увидеть?
— Нет.
— Я так и думал. Мое предложение остается в силе в любом случае. Если она сильно переживала, я должен… — Марат не договорил и быстро вышел из кабинета.
Илья задумчиво смотрел на закрывшуюся за ним дверь. Этот человек к Лиле очень неровно дышит. Его ярость по отношению к ней — из того же источника. Только слово «любовь» с ним никак не вяжется. Все, что он может, — это предлагать деньги. Такова его участь: или отбирать, или предлагать деньги. Илья не понял, сочувствует ли он Марату в этой конкретной ситуации. Ясно лишь, что таким людям приходится мириться с тем, что сочувствия они ни у кого не вызывают. Но Марат однозначно тоже жертва выходки Лили и Сергея. Тоже… Кто еще? Он, Илья. Вот уникальная ситуация, когда они — товарищи по несчастью.
Марат сразу поехал к себе домой. Ему было не по себе, Илья что-то разбередил в его душе. Дома он прошел в кабинет, выпил стакан виски, сел за компьютер. Илья говорил об информации от художника. Он нашел сайт этого Игоря… Там была Лиля. Большая фотография, она стоит в черном платье, разрезанном от бедра до пола. Ее босая нога… Красивая ножка.
— Что ты тут делаешь? — раздался с порога изумленный возглас Марыси. — Почему не сказал, что пришел? Ты порнушку здесь один смотришь?
Она подошла к столу, долго и тупо смотрела на фото. И вдруг… Марат даже вздрогнул от неожиданности. Она завизжала:
— Ты! Ты смотришь на эту шлюху! Подстилка художников! Я все знаю. Так она ж вроде помирает! Это старая фотка? — Марыся навалилась на стол и прочитала пару строк о том, что Лиля Семенова вернулась к работе. — Она не сдохла? Я хотела, чтобы она сдохла! Я пойду свечку за это поставлю! Я гадалку найму!
Марат встал, медленно взял Марысю за шиворот, развернул к себе, вдохнул сильный запах алкоголя.
— Так ты еще и напиваешься, когда меня нет? Ах ты, сука!
Он бил ее по лицу, по груди, мягкому животу, пока не почувствовал желания убить. Он овладел собой. Вышел из дома и поехал в московскую квартиру. Если она алкоголичка, тянуть нельзя. Завтра же надо отправить ее в дом в Словении, который он ей купил. И сделать так, чтобы она из его жизни исчезла. Пусть скажет, сколько это стоит.
Глава 17
Сергей долго смотрел на фотороботы, составленные по описаниям Ольги Ветровой. Мужчина, женщина, подростки, все похожи на людей с вокзалов… Еще женщина. Так. Что-то почудилось. Не может быть!
— Опаньки! — он повернулся к заместителю Земцова. — Ничего не утверждаю, она такая же простая, как все, как сто тысяч других в России (слова не мои, Есенина)… Но! На всякий случай везите сюда Светлану Иванову, проживающую по адресу — пишу. Это невеста брата Осиповой, которую выбросили в окно. Большая выпуклая родинка на скуле, один глаз меньше, — тянет на особые приметы. Актриса она и есть актриса, что с ней ни делай. Детали не упустит. Это я уже про Ветрову.
Когда Светлану привезли, в кабинете собрались чуть ли не все сотрудники. Они уставились на нее. Девушка испуганно озиралась.
— Вы чего? В чем дело?
— Здравствуй, Светлана, — подошел к ней Сергей. — Привет. Узнаешь?
— Ну да… Приходили…
— Спасибо, что приехала. Это формальность. Ты оказалась похожей на фоторобот знакомой одного нашего задержанного.
— Какого еще задержанного?
— Петра Селина, не знаешь случайно такого?
— Так я… Я имена-фамилии вообще не запоминаю. И вас забыла, как звать.
— Сергей Александрович. Можно — Сергей. Так насчет Петра Селина не попробуем вспомнить?
— Я ж говорю: не помню. А что это за фоторобот такой?
— Портрет по описанию соседки Петра Селина. Вот он. Похож на тебя?
— Не-е.
— А мне кажется, смахивает. Родинка. Глаза у тебя разные немного.
— Разве?
— Да по жизни это не заметно, не переживай. Легкая асимметрия. Но для опознания — удобно. Дело в том, что девушка, чье изображение я тебе показываю, ночевала у Петра Селина, причем не раз, стало быть, отношения у них довольно близкие. Тут так: это или ты, или не ты. Имя-фамилию можешь не помнить, но в натуре мы его тебе должны представить.
— Должны?.. — Светлану повело так, что она еле удержалась на стуле. — А что он сделал?
— Пытался убить свою соседку. Света, возвращаемся к началу, ребята, пишем протокол. Ты знаешь человека по имени Петр Селин, у которого есть комната в коммунальной квартире вот по этому адресу? — Сергей показал точку на карте центрального района.
— Меня как-то подвозил один… Петя. Я вроде там переночевала, а то мать орет, когда я поздно прихожу.
— Вот его дело, вот фотография. Это — тот самый Петя?
— Ну да.
— Видишь, как все просто. А ты… Много шуму из ничего. Приведите, пожалуйста, Селина.
Петр вошел с мрачным видом, взглянул исподлобья на присутствующих, посмотрел на Светлану, выражение лица абсолютно не изменилось.
— Селин, — обратился к нему Сергей. — Это очная ставка. Вы узнаете эту девушку?
— Первый раз вижу.
— А она сказала, что ночевала у вас, и Ольга Ветрова ее описала. Осталось только опознать. Минутное дело. Так вы случайно не вспомнили?