Испить до дна

Дубровина Татьяна

— Записывайте...

— Алена Вяземская? — молоденький участковый смерил Алексея взглядом. — Конечно, знаю! Как же ее не знать. Такая женщина!

Алексею бы обрадоваться, а у него сжалось сердце от ревности. Этот молоденький мальчишка выглядел так лихо!

Не может быть, чтобы он, явно тут новенький, уже перезнакомился со всеми жильцами своего участка. Да у него еще не выветрился фабричный запах из недавно выданной милицейской формы! А вот Алену вспомнил без заминки. Может, у них что-то было? Или намечается?

«Такая женщина!» Ну да. Именно такая! С целой строчкой восклицательных знаков!!!

— Простите, гражданин, — участкового так и распирало юношеское любопытство. — А вы что, тоже пострадавший?

— В каком смысле?

— В смысле — жертва.

«Она что, слывет тут женщиной-вамп и любого пришедшего к ней мужчину люди считают непременно жертвой ее чар и вероломства?»

Милиционер сгорал от нетерпения:

— Вас она тоже раздраконила? Да не бойтесь, дело не открывали, она отказалась писать заявление.

— Не понимаю, чего мне бояться, — сухо отрезал Алексей.

А сам боялся, еще как боялся встречи с Аленой, тем более после этой загадочной преамбулы.

— Не боитесь? Ну, тогда четвертая квартира — это вон там, слева. Вы бы все-таки с ней поосторожнее...

Алена Андреевна отдыхала. Она только что вернулась из отделения милиции, где добрых полдня провела в выяснениях.

Сегодня утром она впервые в жизни пожинала плоды своей доверчивости и беспечности: к ней в квартиру проникли грабители. Прознали, видно, что живет тут тихая одинокая старушка — божий одуванчик, владеющая кое-каким антиквариатом.

И эта сухонькая седенькая старушка оказалась еще глуповатой и неосторожной — ни сложных замков с секретами, ни сигнализации на дверях обнаружено не было.

Ну и выждали момент, когда «одуванчик» отправится с плетеной корзинкой на Рижский рынок.

Легко поддев язычок простого английского замка первой попавшейся отмычкой, грабители слишком торопиться не стали. Захотелось им посидеть на вольтеровских креслах с необычными прямыми спинками да попить вкусненькой домашней настоечки из чайных стаканов в серебряных подстаканниках.

А что, старушечий шаг небыстрый: пока до базара доплестись, пока обратно, да вдоль рядов еще пройтись, попробовать то да се, прицениться. Успеется!

Да вот просчитались, негодяи. Алена Андреевна не плелась, а летала. Когда она, вывернув носочки высоких «гимназических» ботиночек, шла куда-то вместе с внучкой, той приходилось по-воробьиному скакать за ней, чтобы не отстать.

И по рядам ходить, прицениваясь, она не намеревалась: нынче у нее был разгрузочный день, и купить Вяземская собиралась один-единственный большой грейпфрут.

Короче говоря, когда один из воров пытался надвинуть себе на мизинец сердоликовый перстень с печаткой, в дверях возникла высокая прямая фигура в черном.

— Атас, ребята! Бабка!

Алена

Андреевна сразу оценила обстановку.

— Во-первых, здравствуйте, господа, — не поведя бровью, спокойно сказала она. — Во-вторых, для наливки существуют специальные рюмки, они там, в серванте. А в- третьих... извините, я вынуждена задрать юбку.

Грабители опешили:

— Да ты чо, бабка? Мы это... Мы не насильники... Тебе это... Лет-то сколько?

— Всего семьдесят пять! — гордо отчеканила хозяйка. — И смею вас заверить, я вполне в форме.

Она приподняла до самых бедер подол узкого черного платья, и обалдевшие грабители узрели край коротенькой французской кружевной комбинации и безупречные длинные ноги в ажурных черных чулках, которым позавидовали бы всемирно известные топ-модели.

Алена Андреевна не прошла самбистскую школу Озерковского детского дома, однако интуитивно делала все как надо — первым делом воздействовала на психику противника. Впрочем, школой ее юности были сталинские лагеря...

Злоумышленники словно к паркету приросли.

А старая балерина спокойно, как под музыку, приблизилась к ним, встала в пятую позицию — пятка к носку, носок к пятке — и... положив руку на спинку кресла, как на балетный станок, сделала гран батман-жетэ. Что с французского переводится как «большой удар-бросок». То есть — высокий взмах прямой ногой.

— И-раз, — невозмутимо просчитала она.

«Батман» пришелся по скуле главаря, которого Алена

Андреевна безошибочно выделила из всех взломщиков.

Главарь отлетел к старинному серванту, сполз по резной дверце на пол и затих, даже не вскрикнув. Только специальные пузатенькие рюмочки для наливки музыкально звякнули на стеклянной полке.

— Робя, она каратистка! — Остальные, сталкиваясь, заторопились к дверям, забыв и о пострадавшем вожаке, и о ценном антиквариате.

— Что вы, господа! Это только увертюра, — ласково сказала хозяйка, у которой даже локон не выбился из тщательно уложенной белоснежной прически. — Впереди еще тридцать два фуэте. Хотя, простите, на каблуках это будет совсем не то, что на пуантах... И-два, и-три...

Через несколько минут она позвонила в свое отделение милиции:

— Простите, мне уже семьдесят пять, и я дама. Тяжеловато самой выгружать во двор тела пострадавших. Не будете ли вы так любезны прислать кого-нибудь из мужчин на подмогу?..

Таковы уж они, женщины из старинного рода Вяземских...

Глава 8

БУДЕТ, ЧЕМУ БЫТЬ...

Но Алексей был не в курсе этой предыстории. Он, закрыв глаза и настраиваясь, как перед сложным погружением в незнакомую впадину, постоял на коврике перед дверью указанной квартиры, потом позвонил.