Исполненная клятва
Шрифт:
— Ну и какого ответа вы от меня ждёте? — пожал плечами Сареф, — вы-то сами что по этому поводу думаете? Да все знатные дома клана Айон на уши встанут, если узнают, что носитель хилереми прикладывает руку к обучению их отпрысков.
— Эта проблема решаема, Сареф, — мягко ответил Ильмаррион, — поверь, если бы это было не так — я бы с тобой об этом не разговаривал.
— Я в это не верю, — покачал головой Сареф, — вы меня, конечно, извините; не мне указывать вам, как делать вашу работу. Я верю в то, что вы, как и Адральвез, имеете куда большее влияние, нежели обычные главы кланов, но если знатные дома массово взбунтуются — даже вы не сможете это игнорировать.
— Никто не говорит о том, чтобы это игнорировать, — в
— Ладно. Допустим. От меня вы что хотите? — спросил Сареф, — мне всего 22 года. Мне самому надо ещё многое узнать. Я понятия не имею, чему я мог бы их научить.
— Здесь важно именно разнообразие подходов к обучению, — Ильмаррион охотно ухватился за эту тему, — к сожалению, наставники часто бывают… как бы это деликатнее сказать…
— Небрежны? Излишне строги? Равнодушны? — подсказал Сареф.
— Пожалуй, всего понемногу, — задумчиво кивнул Ильмаррион, — когда ты живёшь очень долго, и когда твои действия раз за разом приводят к одному и тому же результату, ты неизбежно начинаешь… черстветь. Не проходит это, к сожалению, и мимо наставников. Поэтому, хотя даваемые ими знания и бесценны, часто юные ученики воспринимают их уровень силы как нечто недостижимое. И, как следствие, теряют мотивацию учиться. Вернее, мотивация есть, но это чаще желание оправдать ожидания своего рода. А вот личная мотивация часто страдает.
— А как же члены дома Агьялт? — деликатно поинтересовался Сареф, — мне кажется, они были очень мотивированы получить образование в клане Айон. Почему бы не позволить им принять участие в обучении?
— Их метод обучения… слишком специфичен, — в голосе Ильмарриона скользнуло неудовольствие, ему явно не нравилось, что Сареф был таким настырным и сообразительным, — не хотелось бы переносить его на основную массу учеников.
Сареф не смог сдержаться от гаденькой понимающей улыбочки. Снова, снова драконы проводят эту чёткую границу. Вот есть мы и наши ученики, который надо обучать ласково и со старанием; а вот есть пришлые ученики, которых можно бить, унижать, наказывать, и которые всё равно должны быть благодарны за то, что их допустили сюда обучаться.
Ильмаррион запнулся на секунду. Казалось, он не только углядел улыбочку на лице Сарефа, но и прекрасно осознавал её причину. Сареф с вызовом промолчал и посмотрел на главу драконов, готовясь ответить на его выпад, но Ильмаррион, на удивление, промолчал. Не получив повода давить, Сареф нехотя сменил тему:
— И что из всего этого следует? Что вашим ученикам могу предложить я?
— Во-первых — с тобой у нас уникальная ситуация. Ты — носитель хилереми, и даже в тренировочных поединках ученики могли бы многое почерпнуть и от тебя, и от твоего… Хима, — чуть запнувшись, сказал Ильмаррион, — думаю, ты сам знаешь, что практика — это лучшее обучение, и всего один поединок с носителем хилереми даст ученику больше, чем пачка опостылевших конспектов. И, во-вторых, ты зря стесняешься своего возраста. Напротив, Сареф, твоими достижениями нужно гордиться. Это даже хорошо, что ты молод. Своим видом ты ясно дашь понять ученикам, что даже в таком возрасте уже можно многого добиться. Если проявить должные старания и усердие. И тот факт, что ты… в некотором роде, представитель противоположного лагеря, только усилит этот эффект. Гордость и соперничество тоже вполне могут взять верх и дать ученикам огромную мотивацию учиться. Ведь если условный ученик Зинтерры смог достичь таких высот — то почему этого не может достичь ученик клана Айон?
— А как же кровь Чёрного Молоха? — не удержавшись, съязвил Сареф, — значит, покидать клан Айон мне слишком опасно, кровь может взбунтоваться и дать негативные эффекты?
— До тех пор, пока ты находишься на территории поместья — ты находишься под постоянным контролем его хранителя, — ответил Ильмаррион, — даже если с тобой что-то и случится во время поединка — он успеет на это среагировать. Не говоря уже о том, что здесь, на территории поместья, все жизни и все смерти находится в моих руках, и никто не умрёт без моего на то разрешения.
— В общем, — поспешно сказал Ильмаррион, пока Сареф не выдал очередной неудобный вопрос, — ты просто об этом подумай. Даже если ты согласишься — с завтрашнего дня тебе никого тренировать не надо. Через 2 недели будет день зимнего солнцестояния, и все ученики на праздники разъедутся по домам. Поэтому раньше, чем через месяц всё равно ничего не случится. Хотя, конечно, чем раньше ты дашь ответ — тем будет лучше. Если согласишься — то ученики дома смогут поговорить об этом с родителями, и те за время праздников обдумают это в спокойной домашней обстановке вместо того, чтобы в первый же день орать у меня в кабинете.
Больше Ильмаррион ничего не сказал, лишь щёлкнул пальцами, вызывая в кабинет Энгрея. Но Сарефу и не требовались лишние слова. И без того было понятно, что все возможные послабления в виде возможности увидеться со своими друзьями или съездить хотя бы в какой-то город в драконьем клане, чтобы сменить опостылевшую картинку перед глазами, напрямую зависит от ответа Сарефа на это предложение…
В тот же день Сареф сидел в темнице у Махиаса. Дракон теперь уже узнавал его, явно скучал по нему и радовался, когда Сареф приходил. Мало того, теперь он допускал, чтобы Сареф садился рядом с ним (когда это случилось в первый раз, Энгрей заявил ему, что хоть одна полученная рана в этих темницах станет поводом навсегда прекратить эти бессмысленные свидания). При этом дракон укладывал ему голову на колени и дремал, а Сареф поглаживал его и тихо рассказывал ему что-то. Сареф мог даже повторяться — дремлющий дракон лишь требовал, чтобы он хоть что-то говорил.
— А помнишь, — тихо говорил Сареф, поглаживая дракона по носу, — как ты учил меня отражать молнии? Я ведь и понятия не имел, что могу такое делать. А ты взял и научил меня… А, помнишь, как мы гостили в поместье Ондеро. Бреннер тогда постоянно хотел себе плётку, кожаную, хорошую, кланового качества. Небось, до сих пор с ней по борделям бегает. Или не бегает… Как он там сейчас, интересно. Женился? Может, теперь, когда у него появился свой дом, свои деньги… может, и невеста подходящая ему найдётся. А помнишь, как мы на Кладбищенского Чемпиона ходили? С Вильгельмом. И та дрянь, с которой вы сражались… ты ведь тогда с Химом поладил. Действовали сообща, слаженно. Ты был прекрасным другом, Махиас. Ты никогда меня не подводил. И твоя мама… она бы гордилась тобой. Листушек… листушек ласковый…
Внезапно в этот момент дракон дёрнулся во сне. Потом ещё раз. И ещё раз. Сареф испуганно отскочил. Такого с Махиасом никогда не было. Может быть, у него припадок? Сареф вызвал было Системное окно, чтобы использовать Власть Жизни… вот только через него же он видел, что у Махиаса полный запас здоровья, и умение ему ничем не поможет. Но что тогда было делать? Звать на помощь?
А самого Махиаса, тем временем, охватило синее сияние, и он начал уменьшаться. И только теперь до Сарефа дошло. Он… наконец-то приходит в себя! Сияние становилось всё ярче, ещё мгновение… и вот на каменном полу Махиас лежит уже в своём человеческом облике. Как видно, его человеческая ипостась тоже оказалась подвержена времени, потому что у Махиаса выросла густая борода на лице, длинные волосы, которые он всегда заплетал в аккуратную косу, нечёсаными прядями разметались во все стороны, а от одежды шёл хоть и слабый, но вполне ощущаемый запах.