Исполненная клятва
Шрифт:
— Не интересует.
— Так я же не за просто так, — вкрадчиво сказал Энгрей.
— Если я услышу ещё одну тупую шутку про твою коллекцию — то, клянусь Системой, однажды я тебя самого выпотрошу, набью твоё чучело и им же завершу твою идиотскую коллекцию! — прорычал Сареф, настроение которого портилось с пугающей быстротой.
— Ни в коем случае, — мягко ответил Энгрей, хотя при словах Сарефа он запнулся, очень внимательно на него глядя, — мне и без того есть, что тебе предложить.
— Не уверен, что мне это будет интересно.
— Ну, как же, — вкрадчиво
Глава 2.7
— Ну, тогда тем более не интересно, — фыркнул Сареф, старательно подавив в себе все лишние эмоции, — я думал, ты хотя бы что-то дельное предложишь, а так… ну, впрочем, я давно заметил, что драконы очень любят расплачиваться тем, что им лично ничего не стоит. Выгодная стратегия, на самом деле, у вас этому стоит поучиться.
— Какая ложь, — обозлённо ответил Энгрей, — я мог бы ещё месяцами развлекаться с этой тварью! А я предлагаю сегодня же подарить ей покой и избавить её от боли. А поединок мы проведём тогда, когда ты скажешь.
— Нет, — снова ответил Сареф, который сейчас очень чётко понимал, что если он хотя бы один раз поведётся на шантаж здесь, то потом из него будут вить верёвки при каждом удобном случае. С другой стороны, наверное, уже поздно об этом сожалеть, ведь Ильмаррион всё равно заставил его пойти у себя на поводу, когда угрожал позорным прогоном Махиасу и Сфайрату во время церемонии Среднего Ученичества. И всё же… одно дело, когда тебя вынуждает подчиняться лично магистр клана. И даже у него это выходит не всегда. И другое — когда тобой начинают помыкать мелкие сошки вроде Энгрея.
— Это нелепо, — фыркнул Энгрей, взяв себя в руки, — хорошо, даже если здесь предложение тебе кажется неравноценным — ответь за свои слова, мальчишка. Приведи ещё хоть один пример того, когда драконы пытались нагреть руки на том, что им ничего не стоило?!
— Ты что, шутишь? — Сареф уже, не сдерживаясь, расхохотался во весь голос, — этот пример перед тобой! Когда я появился на свет, драконы сказали моему дяде: воспитывайте Сарефа, как кусок говна, чтобы у него не было своего мнения, чтобы он боялся внешнего мира, чтобы он всегда был удобным и на всё согласным. И потом жили себе, не тужили, пока я в своём клане варился в говне! А что теперь? «Если ты когда-нибудь будешь хотя бы вполовину умён, как о тебе говорят — ты будешь на коленях благодарить Ильмарриона за всё, что он для тебя сделал», — издевательских передразнил он слова Кириана, — ещё бы! Вы же ведь так старались!
После этих слов Энгрея переклинило. Он схватил Сарефа за шиворот и, развернувшись, прижал его к стене.
— Как же ты меня достал, тупой
— А, ну да, понимаю, — равнодушно ответил Сареф, которого эта выходка совершенно не смутила, зато Хим внутри его разума едва не впал в бешенство, и его пришлось срочно успокаивать, — чужая рана не болит, чужая рана смердит. Я с этим уже сталкивался. Вот только для меня это право напоминать себе о том, что я имею право иногда быть слабым. Что есть вещи, от которых мне бывает грустно и больно, и мне не стыдно об этом говорить.
Энгрей ничего не ответил, лишь продолжая удерживать Сарефа за шиворот. Сареф же поднял руки и, мягко взяв Энгрея за запястья, продолжил:
— А ты утверждаешь, что нет лучшего воспитания, чем в клане Айон. Тогда почему некоторые члены клана, которые вырастают, иногда всю жизнь должны доказывать самим себе, что они этого достойны? Почему они порой должны непрерывно носить на себе Амулеты Железной воли, чтобы не сойти с ума? Почему они иногда могут найти наслаждение только в том, чтобы причинять боль другим? Ты никогда не задавал себе этот вопрос? Если ты бываешь счастлив только в те моменты, когда набиваешь очередное чучело из замученного хилереми, или когда упиваешься властью над очередным пленником — ты уверен, что в этом счастье? Или всё же нет? Где же оно, где твоё счастье, Энгрей? Ты никогда не спрашивал себя об этом?
Эти простые слова оказали на Энгрея самое сокрушительное воздействие. Он отпустил Сарефа и отступил на несколько шагов назад. При этом агьялтовец смотрел на Сарефа с таким страхом, словно в его глазах он на мгновение увидел нечто, что вызывало в нём дикий, животный ужас, которому ни одно существо не может сопротивляться.
— Можешь не отвечать, — Сареф, чувствуя полное превосходство в разговоре, подошёл к Энгрею и чуть тронул его за плечо, — но поищи ответ хотя бы для себя. И если у тебя есть хоть капля сострадания — ты сам позволишь этому несчастному обрести покой.
Отвернувшись, Сареф сделал несколько шагов по направлению к своей комнате, после чего остановился и добавил:
— Жалко ли мне этого зинтерровца? Да, жалко. Я понимаю, что Адральвез пожертвовал им так же, как пожертвовал мной. Заслужил ли он то, что вы с ним сделали? Без сомнения, заслужил, мне трудно представить более страшное преступление, чем толкнуть Жителя Системы к самоубийству. Но никто не заслуживает страдать вечно. И ты это знаешь не хуже меня.
После этих слов за спиной Сарефа послышался громкий шелест плаща. Обернувшись, Сареф понял, что Энгрей буквально испарился на ровном месте. Решив, что ему будет полезно уединиться и подумать о том, что случилось, Сареф невозмутимо развернулся и направился к себе.