Исполняющие мечту
Шрифт:
Летняя температура воздуха часто зашкаливает у нас за сорок градусов по Цельсию. Добавьте к этому сухой степной воздух и получите зной. От него мы убегали к легкой прохладе моря, а с нами, сама того не ведая, к нему приближалась Айна.
Мамину квартиру девочка восприняла с неподдельным интересом. Она все обнюхала, обошла территорию, осталась довольна продуваемым – не застекленным – балконом, ароматами дубовой рощи и блаженно раскинулась на мамином диване. «Дача, – подумала борзая.– Хорошо!»
В роще Айна носилась между деревьев, перепрыгивала широченный ручей и с перекинутых через него мостиков наблюдала за движением проточной воды. Роща большая: есть, где затеряться и побыть наедине со своей собакой.
Ежедневно по утрам мы посещали пляж. Когда на следующий
Всю дорогу до моря нас сопровождали приветливые смешки прохожих. На пляже Айна сделалась центром всеобщего внимания. Три дня в неделю она посещала море, и люди, изучив ее расписание, приходили специально в это время, чтобы полюбоваться на борзую.
Первая встреча Айны с морем была волнующей. Девочка буквально окаменела. Ее вольная натура преклонилась пред величественной, необозримой водной равниной. Она вдыхала полной грудью насыщенный влагой, свободный, необъятный, ветреный, как само море, воздух. Ноздри ее раздувались. Борзая постигала странное: великое и мокрое – самое большое в ее жизни поле, «поле» воды. Из его запахов она узнавала, чем море живет, зачем оно и примет ли.
Маленькая волна ласковым теплом прикоснулась к передним лапам собаки и отбежала. Айна взбудилась (этим глаголом борзятники издревле характеризовали азарт борзой): ускользающее движение воды вызвало в ней задор преследования. Она поставила ушки и подалась корпусом в направлении резвящейся влажной стихии. Девочка захотела вторгнуться в огромное, живое, игривое существо воды и слиться с ним. Она почувствовала, что они похожи. Море заворожило Айну внутренней страстью, энергией, размахом и самобытностью. Она затаилась на секунду, ожидая новую волну, и прыгнула, вытянувшись стрелой, в вечное и бесконечное неизвестное.
Айна не ошиблась. Море приняло ее, как родственную душу, и Айна поплыла с первого раза. Я, сын и мама держались рядом. Айна не замечала нас. Взор борзой устремился в морскую даль, унося ее сущность в беспредельность бытия. Будто из других миров, с небесной высоты доносились крики чаек, не видимых в слепящей солнечной пелене. Тело Айны, по инерции и словно рожденное в море, с легкостью раздвигало толщи воды – возрождающей, пьянящей, окрыляющей.
Айна запомнила и полюбила море, как и слово, его обозначающее. Девочка загоралась радостью, когда ей объявляли, что сегодня она пойдет к морю. Но в один из дней она не веселилась ни по дороге на пляж, ни у моря. С хмурым, сосредоточенным видом Айна нюхала воздух и всматривалась в небо, сидя на песке. Было необычным, что она наотрез отказалась войти в воду. Синоптики, да и сама погода, вроде, ничего опасного не предвещали. Светило солнце, синева неба – без облаков – выглядела глубокой. Только, небольшие с утра, волны, спустя час, выросли немного, и ветерок чуточку усилился. Мама с сыном купались на мелководье, а я загорала подле начавшей всерьез волноваться Айны. Она уже не сидела на берегу, а сновала взад-вперед вдоль кромки воды, периодически останавливаясь и пристально вглядываясь в ту часть моря, где беззаботно плескались бабушка и внук. Я волочилась за Анькой на поводке и вдруг усмотрела, что скорость наката волн на берег усиливается. Вода в море потемнела. Солнечный свет приобрел зловещий, коричневый, оттенок и казался сияющим мраком. Безоблачное небо хмуро уставилось на Землю. Что-то было не так.
Только я задумалась о возникших в природе странностях, как Айна неистово взвыла, задрав голову. Окружающие с удивлением уставились на собаку. Повыв от души, Анька стала рваться с поводка в море. Я разомкнула карабин, и она понеслась прямо к маме и сыну. С неимоверной скоростью, преодолевая растущие на глазах волны, Айна неистово покоряла мелководье. Она толкалась задними ногами о песочное дно, выпрыгивала из воды и зарывалась в нее носом, приземляясь на передние. Девочка была подобна дельфину. Приблизившись к сыну, Айна с ходу выхватила у него зубами пластиковую бутылку, с которой он играл, и резким поворотом головы отшвырнула в сторону. Обхватив челюстями запястье сына, истерично взвизгивая, борзая решительно потащила ребенка к берегу. Мама последовала за ними. Очутившись на суше, Айна не остановилась и потянула сына к выходу с пляжа. Мы с мамой похватали вещи и догнали их. Анька вела нас к дому столь быстро, что мы еле поспевали.
Едва переступив порог квартиры, мы вздрогнули. Средь бела дня за окном грянули сумерки, и одновременно задул штормовой ветер. Ветви тополя отчаянно ломились в стекла, словно просили убежища. Оконные рамы трепетали, вот-вот готовые вылететь из оконных проемов. Через секунду непогода дополнилась сплошной, покосившейся стеной дождя и градин размером с горошину. Градинки бесцеремонно, с силой ударяли по стеклам и крыше. Из открытой форточки квартиру задуло леденящим холодом неведомых горных вершин. Мы с мамой вдвоем насилу форточку закрыли. Все посмотрели на Айну. Она лежала на диване и исподлобья, набычившись, глядела на нас.
«Неразумные вы дети природы, ничегошеньки не смыслите в ней. Чтоб без меня делали?!» – внушала нам борзая.
Мы набросились на Аньку с похвалами, объятиями и поцелуями. Айна не принимала бурных ласк. Ей была свойственна сдержанность в проявлениях чувств. Телячьи нежности не совмещались с мужественным характером борзой, и она отреагировала слабым оскалом. В конце концов Айна не вытерпела натиска человеческих чувств и сбежала от нас на кухню. Там она уселась подле холодильника и вперилась говорящим взглядом в этот заманчивый продуктовый склад: «Айна сделала свое дело – Айна заслужила вкусно поесть».
Три дня на море длился сильнейший шторм, и извивались непривычные в наших краях смерчи. На четвертый мы вернулись к морю.
Стояла жара. Морская гладь встречала спокойствием и тишиной. Солнце посылало нежные, как цвет лимона, лучи. Прозрачная, салатного отлива, вода обнажила для глаз загадочные темно-зеленые водоросли с мелкой рыбешкой и чистый золотистый песок с редкими ракушками. Она звала в себя так, что невозможно было отказаться.
Берег по краю воды заполнили свалявшиеся тина, дохлая рыба и водоросли, выброшенные штормом. Но даже их гнилостный запах не мог омрачить радости морского покоя и благодати тихой водной стихии. Айну же запах разложения, исходивший от гниющей массы, приятно потряс. Она усердно вывалялась в мертвеющей морской зелени и останках рыбной плоти. Девочка каталась по вонючей тине и рыскала в ней носом, стараясь испачкать каждую частичку своего тела. Она маскировалась для охоты. Запах смерти свидетельствовал о наличии жизни. Поблизости мог быть зверь, и борзая готовилась к травле. Раньше Айна маскировалась росой, пылью, перепревшей соломой, но такого потрясающего маскировочного запаха, забивающего все другие, она до этого не знала.
Один из последних дней отдыха в граде моего детства в тот год запомнился знакомством Айны с козами. Мы возвращались с пляжа, поднимаясь по тропинке, огибавшей обрыв, что у берега. Тропинка начиналась у подножия обрыва и далее вела наверх. На плоской вершине обрыва, по ее краю паслись козы. Вожак козлиного стада – громадный, с роскошными рогами – заприметил Айну и не сводил с нее глаз. Он стал сопровождать нас, следуя параллельно. Сказать, что козел в это время охранял от Айны своих коз, будет неверным, так как между ним и козами образовалась протяженная дистанция. Он попросту забыл о них и обо всем на свете – так ему приглянулась Айна. Было очевидным, что она волновала и притягивала его мужскую сущность. Девочка предпринятое козлом преследование восприняла на редкость доброжелательно: бросала в его сторону заигрывающие взгляды и довольно усмехалась. Она понимала, что обольстила мужскую особь. Ей было приятно, но одновременно данному факту Айна особого значения не придавала.
Конец ознакомительного фрагмента.