Испорченная тобой

Макнамара Элена

еще в свободные минутки я подсаживалась к мистеру Пэрришу, неизменно сидевшему за третьем столиком. Поначалу говорить было особо не о чем. Да и незачем! Как намекала мне лория. Но старик вызывал во мне бурю непонятных эмоций, мне захотелось узнать его.

Айзек Пэрриш, третий сын в семье, унаследовал это кафе, сорок лет назад, от своих родителей, когда они умерли. Его братья получили намного больший куш в виде многомиллионных объектов недвижимости и акций крупных компаний. Он сам отказался от всего этого. Точнее, его молодая жена Синтия, тогда они только поженились, выбрала это кафе среди всего списка завещания. Он не понимал, зачем оно им сдалось, но девушка так полюбила это место, так

хотела управлять им, что Айзек смирился. Многие годы Господь не давал им детей, но Синтия не унывала, отдавая всю себя маленькому семейному бизнесу. Они были счастливы и жили душа в душу, как сказал мне мистер Пэрриш. Но жизнь диктует свои правила, и не важно, нравятся они тебе или нет. На сороковом году жизни Синтия забеременела, чем вызвала шок у врачей и Айзека. Их предупреждали, что это очень рискованно в таком возрасте, но Синтия ничего не желала слушать. Ребёнка она не родила, не смогла, так же как и выжить сама. Вот уже больше двадцати лет мистер Пэрриш управляет этим кафе в одиночку. Ему одновременно и ненавистны, и дороги эти стены. Не может продать это кафе, потому что всё ещё ощущает присутствие своей жены. И ведёт здесь дела, с трудом, с неохотой, потому что никогда не хотел этим заниматься, лишь поддался на уговоры своей любимой.

Всё это мистер Пэриш рассказал мне не сразу. На воссоздание всей картины я потратила три месяца. Три месяца, чтобы он раскрылся передо мной. Я слушала, но никогда не рассказывала о своей жизни. Воспользовалась шаблонной историей Глoрии, что тоже коплю на колледж и когда-нибудь отправлюсь туда. Кроме моей напарницы, никто не знал обо мне, о моей репутации, а мы, тем не менее, никогда с ней об этом не говорили. Но она знала, я уверена. Видела по странному взгляду Роя, когда она знакомила меня с ним. Слышала, что он шептал ей что-то типа: «Это же Кэсси Брайт», думая, что я не слышу. И не было в этой фразе удивления или констатации факта. Презрение, вот что я слышала, брезгливость в тоне, когда он произносил моё имя. Но, как и всегда, не впечатлилась ни разу.

Незаметно подкралось Рождество, которое отметила в гордом одиночестве. Звонила Лайзе, но она так же, как и каждый месяц, не брала трубку. Мать не появлялась, по крайней мере, в моём присутствии. Да я и не тосковала по ней. Давно привыкла, что слово «мама» для меня просто формальность. На утро после ождества получила странное письмо, которое мне принесли на дом. В конверте оказался чек на тысячу долларов и записка. Удивленно прочла её, и глаза мои вылезли из орбит.

«Счастливого Рождества, Кэсси! Прими мой скромный подарок, пусть он будет тебе на пользу. Бабушка.

PS: Позвони. Мой номер 1-345-89…»

Перечитала раз десять, хоть и запомнила всё с первого раза. И что ей нужно от мeня? После стольких лет…

Весь свой единственный выходной провела с телефоном в руке и с раздумьями, позвонить или нет. Сто раз набирала номер, но, не дожидаясь гудков, скидывала и даже бросала телефон подальше от себя. Не знаю, как в итоге сделала это, но всё-таки позвонила.

— Алло, — слышу женский голoс на том конце провода. Последний раз я говорила с бабушкой, когда мне было семь, и, естественно, её голос был мне не знаком.

– Это Кэсси. Вы просили позвонить? Ну вот, я звоню, — как-то нелепо выдавливаю я.

— Добрый вечер, Кэсси, — тепло отвечает женщина. — Значит, ты получила моё письмо?!

— Да. Спасибо… за деньги

— О, не стоит благодарности, — остановила она меня. — Расскажи, как ты живёшь?

— Всё нормально. Работаю. Вот, — не зная, что ещё рассказать, бросаю обвинительным тоном: — Вы же хотели, чтоб я училась

или работала.

— Это Кэрри тебе так сказала? — чуть повышает голос женщина.

— Ну да.

— Понятно, — она снова говорит спокойно. — Тебе нравится твоя работа? Или, может, ты хочешь учиться? Ты только скажи!

— Послушайте… Вирджиния, — мою бабушку зовут Вирджиния Брайт, решаю так и называть. У меня язык не поворачивался называть её бабушкой. — Спасибо за чек и всё такое. Но я не думаю, что мы можем разговаривать о чём — то ещё.

— Я понимаю, — быстро говорит она. — Лишь хочу, чтоб ты знала. Можешь звонить мне в любое время и просить всё, чего хочешь.

— Вы серьезно? — не сдерживаюсь я. — Откуда такой интерес к моей персоне?

— Я и дедушка, мы виноваты перед тобой, да и перед Кэрри тоже. Я знаю, что искупить грехи невозможно, но всё же хочу хоть что-то исправить. Твой дедушка… уже прошёл год с его смерти, — голос женщины дрожит. Я не знала, что дедушки уже даже нет. — Он так и не увидел тебя, к сожалению, ну а я…

— Послушайте, Вирджиния, — перебиваю её. — Давайте оставим всё как есть. Хорошо?

Да где она раньше была? Где она была, например, год назад? Я не собиралась зализывать её раны и уж тем более — помогать в искуплении грехов. Точка.

— Хорошо, — смиренно шепчет она. — Но всё же, если захочешь, позвони. Ладно?

— Я подумаю.

— С Рождеством, Кэрри

— И Вас, — всё, что смогла ответить, прежде чем отключиться.

Тысяча долларов не особо меня впечатлила, но всё же была не лишней. Решаю, что на следующий день потрачу всё и забью холодильник до отвалу. Питалась я, конечно, в кафе, но наше заведение не включало ужины и работало всего до шести вечера. А дома, от нечего делать, на меня как всегда нападал жор.

Утром (я наконец привыкла к ранним подъемам) поспешно собираюсь и выхожу на улицу. Январская погода на удивление выдалась прохладной, что не свойственно нашему тропическому климату. В лёгких светлых джинсах и простой футболке, сто раз жалею, что не надела теплый свитер. На высоченных каблуках, которые теперь всегда снимаю на работе, отстукиваю по мощеной дорожке в направлении метро. олодный ветер дует со стороны океана, проникая за шиворот, и я, поежившись, прибавляю ходу. А у торгового центра и вовсе бегу сломя голову. В разгаре зимние каникулы, а это значит, что многие студенты вернулись домой на время рождественских праздников. И торговый центр, мимо которого я прохожу каждый день, это то место, где могу наткнуться на знакомые лица. Уже в метро перевожу дух, сама не понимая, чего я так боюсь. Ну по тыкают в меня пальцами, ну назовут шлюхой. Всё как всегда, ничего нового. Наверное, мои уши отвыкли от этих обзывательств, да и моя жизнь сейчас видится в другом свете. Тот парень из клуба, который заплатил мне, был последним, с кем я спала. Этот факт, безусловно, разочаровал бы всех моих многочисленных «фанатов», которые считают, что секс для меня, словно воздух. Раньше я никогда их не разочаровывала и при удобном случае доказывала всем, что репутация у меня заслуженная. Но сейчас я этого не хочу. Больше нет.

— Привет! — встречает меня Глория в нашей раздевалке. — Такая отвратительная погода, — девушка забавно надувает губы. — А я так хотела сегодня прогуляться по побережью с Роем.

— Завтра сходите, — на улице на сегодняшний день было градусов десять, но на следующий день передавали все двадцать. — Ветер утихнет, и погода наладиться.

Глория ухмыляется, а потом в её глазах сверкает лукавый блеск.

— Ты составишь нам компанию?

— О нет, нет, нет, — махаю руками в качестве отказа, даже моя голова задёргалась из стороны в сторону. — Я не собираюсь быть третей лишней. Погуляете вдвоём, голубки.