Испорченная
Шрифт:
И я знаю, что могу, потому что не этим ли я занималась всю свою чертову жизнь? В тени и убытках, считая копейки. Но я никогда не теряла себя. И я всегда шла туда, где яркий свет, указывающий путь.
Она все еще со мной. Это было ради спасения мира, так? Мира и всех в нем.
Улицы были ярко освещены, солнце скрыло серые тени моих мыслей. Я оставила коммерческий район, спускаясь вниз по боковым улицам, пока не дошла до части города, где даже яркие лучи солнца не могли стереть тени. Здесь, лишенные гражданских прав, шляются люди, которые готовы на любую мерзость, такие же, как человек, которого я убила
Я хотела сказать им, чтобы они пришли в себя. Не следовали легкой дорогой и не доверяли никому, кто говорит, что может помочь им. Все же я промолчала. Не сказала ни слова. Не мне давать советы проклятым.
Я заметила горящую вывеску, высвеченную в тумане, цветные знаки которой посылали сообщение о том, что я слишком тупа, чтобы правильно оценить пройденное расстояние. Тем не менее, я остановилась и обернулась, ища заведение, которое, наконец, зарегистрируется в моем туманном мозге.
Я нашла то, что искала, через двадцать ярдов. Я прошла мимо, ничего не замечая. Красные неоновые вывески объявляли о татуировках, и ниже маленькая, написанная от руки табличка, сообщающая, что художник на месте. И, как небольшой бонус, Мадам Пэрриш, экстрасенс, по-видимому, предлагает свои услуги для тех, кто хочет знать, как их мать, отец, любовник, друг отреагируют на художественное творчество их доблестных клиентов.
Я потратила почти минуту изучая дверь и напоминая себе об инфекции, вызванной грязной иглой, о плохом качестве чернил и болезненном процессе, который сопровождает удаление татуировки.
Я обязана знать. У меня были «Джимми» и сердце, удаленные в почтенном возрасте девятнадцати лет.
Игнорируя собственный опыт, я распахнула дверь и шагнула внутрь.
Интерьер привел меня в шок, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к свету. Когда адаптация завершилась, я поняла, что задняя часть была ярче, и сразу же за занавеской из бус, я увидела парня, сгорбившегося над наполовину обнаженной грудью женщины, его длинные волосы были зачесаны в конский хвост. Он оставался сосредоточенным на своей клиентке, пока не выключил иглу, и тогда он посмотрел в мою сторону.
— Здрасьте. Закончу через пять минут. Хочешь сделать тату?
— Ага,— ответила я, не задумываясь.— Хочу.
— Круто. Уже придумала чего хочешь?
— Мне нужно имя,— сказала я.— Может быть, какую-то картину, тоже. Точно не знаю.
— Осмотрись тут пока. Полистай каталог. Цена на листе.
Он повернулся к девушке не дожидаясь моего ответа, и мне ничего не оставалось, кроме как полистать каталог. Я смотрела на замысловатые ангельские узоры, как вдруг услышала, что кто-то вошел следом за мной. Я повернулась, ожидая увидеть парня или его заказчика. Вместо этого, я очутилась лицом к лицу с женщиной, которая выглядела на все восемьдесят.
— Сорок девять,— сказала она.— Не извиняйся,— добавила она, прежде чем я успела понять, что на самом деле и не говорила свое замечание.
— За татухой что ли пришла,— пробормотала я себе под нос, не отвлекаясь от своего занятия.
— Он никогда мне не простит, если я напугаю тебя,— сказала женщина. Она прошла в темный угол и опустилась на грязный бархатный стул.— Пожалуйста, садись.
Я посмотрела на жесткий складной стул напротив нее, потом услышала, как она рассмеялась.
— Однажды мне дали девяносто,— сказала она.— Мои кости давно нуждаются в подушках.
— Сочувствую,— сказала я, ее необычная манера поведения привлекла мое внимание.— Я никогда не сказала бы этого вслух.
— Конечно, не переживай. Ты хорошая девочка.
Она наклонилась, чтобы погладить меня по руке, и, когда она улыбнулась, я увидела зубы с бурыми пятнами и красные и опухшие десна. Я хотела спросить, что за медицинские аномалии сделала ее такой? Но я не могла заставить себя быть такой грубой.
— Болезнь была бы легким ответом,— сказала она, ее улыбка облегчала мое замешательство.— Но нет, это мой дар. Моя жертва.
— Вы Мадам Пэрриш.
— Да.
— Так что же вы можете? — Спросила я.— Ваши способности, я имею в виду. Может, чтение мыслей. Вы видите будущее?
Ее брови медленно поднялись, когда она внимательно посмотрела на меня.
— Ты, кажется, сомневаешься. Ты, которая, несомненно, видела вещи куда более любопытные.— Она покачала головой, изучая меня.— Ты научилась контролировать это, так?
— Что?
— То, что ты видишь,— сказала она, как само собой разумеющееся.— Это был неожиданный подарок. С неизвестным дарителем. В наследство от того, кто пришел раньше. Но ты будешь учиться, моя дорогая. Нужна практика и концентрация, и большая сила, но это все осуществимо. Я обещаю, что ты научишься.
Я облизнула губы, не уверенная, что должна быть здесь. Не уверенная, что должна говорить с этой женщиной, которая может вытащить все из моей головы так же легко, как Кларенс, и которая знает о моих видениях, и, кажется, понимает их лучше, чем я.
— Не лучше. Я просто смотрю на это с другой стороны. И, может быть, я могу помочь.
— И как же?
Ее улыбка была мягкой и доброй, как у бабушки.
— Ты хочешь узнать, как закрыть дверь к своим мыслям. И ты можешь это сделать.
— Если бы,— сказала я, упрямо.— Детские песни. Работают как заклинание.
— Для некоторых. Может быть. Но есть способ лучше.
Я склонила голову набок, неуверенная, что ей можно доверять, но определенно желая услышать, что она хочет сказать.
— Хранитель Тайны. Чтобы сделать, что нужно и заблокировать свой ум, ты должна найти Хранителя Тайны.
— Кого?
Но она только улыбнулась.
— Это трудно, то, что ты делаешь. Быть двумя личностями сразу.
Я задыхалась, но она не замедлила.
— Со временем это изменится, и в конце останется только одна.
Я встала с кресла.
— Мне очень жаль. Мне пора.— Я проскочила мимо нее.— Я даже не знаю, почему я пришла сюда.
— Ах, да. Ты хочешь знать, все ли правильно ты делаешь. Правильные поступки ради всеобщего блага.
Я остановилась, положила руку на дверь, потом повернулась к ней лицом.
— Да неужели?
Она пожала плечами.
— Вопросы того, что является правильным, а что нет, что хорошо и что плохо — они не черные и не белые. И иногда мы поступаем не совсем правильно ради благой цели.