Испорченный
Шрифт:
Пока я смотрела, глаза Питера открылись. Его усталый взгляд встретился с моим. И Питер медленно моргнул.
— Ты все еще не спишь?
— Да, — теперь, когда он проснулся, я нервничаю. В моей жизни такой беспорядок, что мне кажется, там нет места для него. Но…
Питер распахивает руки и говорит: — Иди сюда, — я делаю, как он говорит. Прижимаюсь к нему и лежу у него на груди. Питер обнимает меня. Его тело такое теплое, такое сильное. Я закрываю глаза, а он гладит меня по затылку. Я стону без причины. Он улыбается. —
— Ммммм, — единственное, что мне удается ответить. Мой разум пытается дальше плыть по течению. Аромат Питера заполняет мою голову. Мое сердце знает, что оно там, где и должно быть, а мой разум в неладах сам с собой. У него есть миллион причин, почему мы не должны быть вместе, и еще больше тому, как сильно я его раню. То есть, я лежу с мужчиной в его постели, и у меня даже не возникает желания заняться с ним сексом. Нет ничего. Никакого возбуждения, совсем ничего.
— Перестань думать. Засыпай.
— Почему ты думаешь, что я…
— Единственными твоими словами должны быть «мммм», — он сильнее гладит мою голову, и я снова мурлыкаю. Я хихикаю, как маленькая девчонка. Для меня это звучит чуждо, но желанно.
— Это было мило. Ты тоже можешь так сделать.
Я что-то бормочу, даже не думая, сворачиваюсь в комочек, прижавшись к нему. Питер гладит мою голову, пока я не засыпаю.
Когда я открываю глаза, то понятия не имею где я. Я сажусь, потянув простынь за собой. Питер рядом со мной. Он моргает, просыпаясь. Поворачиваюсь и смотрю на него. Я разбудила его. Опять. Сколько сейчас времени? Я оборачиваюсь в поисках часов.
— Начало десятого, — я пропустила утреннюю лекцию. Я собираюсь опустить ноги на пол и встать, но Питер берет меня за руку.
— Останься со мной.
Нервы сжимают мое горло и душат меня. То же самое я просила его сделать прошлой ночью. Я думаю об этом, но мой разум кричит, чтобы я бежала. Я все разрушу. Но это не справедливо. И прошлая ночь так много значила для меня. Он заботился обо мне, защищал меня. Если бы Питер не появился, сейчас я была бы в Теннесси.
Я улыбаюсь ему. А Питер улыбается в ответ.
— Хорошо, — я снова ложусь, но нервничаю. Сегодня я уже больше сознаю все: его кровать, его одеколон, его. Я стараюсь не думать об этом, и пытаюсь остановить нервную дрожь, поднимающуюся по моим рукам. Я тяну за простынь, накрываясь. — Итак, чем ты хочешь заняться?
Питер поднимает бровь.
— Во-первых, я хочу тебе сказать, что рад, что ты не пострадала, и думаю, ты должна вызвать полицию. Но так ты не хочешь, думаю, мы должны выпить кофе.
Мое лицо бледнеет. Он что шутит? Мне удалось выдавить:
— Что?
Питер весело смотрит на меня, затем смеется.
— Нет! Не так. Я имею в виду настоящий кофе, в настоящей чашке и все такое, — он все еще улыбается. Потянувшись ко мне,
— Хорошо звучит, если понимать буквально, — я улыбаюсь, ощущая робость. Когда я смотрю на него, глаза опускаются на шрам на его талии.
Улыбка Питера исчезает.
— Я забыл об этом, — он переворачивается на спину, закрывает лицо руками и потирает его. — Ты хочешь узнать, что случилось, не так ли?
— Немного…
Он переворачивается на бок и поправляет простынь так, что теперь я вижу поврежденный участок кожи.
— Я хочу кое-что узнать о тебе.
То, как он это произносит, заставляет меня нервничать. Но я хочу, чтобы он сказал все, что бы ни было у него на уме.
— Вперед, спрашивай.
— Прошлой ночью ты кое-что сказала: что твой бывший порезал тебя. Я не понял этого, — Питер заглядывает мне в глаза. Его пальцы проводят по моей щеке, и он продолжает: — Если ты не хочешь рассказывать об этом…
— Особо не о чем рассказывать. Он был извращенцем. Он связывал меня и приказывал не кричать. Так было в первый раз. Думаю, это заводило его. На первый взгляд было весело. Я не знала, что он собирается делать, и от этого мое сердце билось сильнее. После того как он связывал мои руки, он обычно целовал меня, но однажды, этого не произошло. Он изменил ход вещей. Он провел ножом по моему бедру и сказал, если я закричу, то он меня порежет, — мой взгляд устремляется в темноту. Я не могу смотреть на Питера, когда говорю это. — Однажды, он пошел дальше. Он приставил нож к моему горлу, и полез к моим штанам. Это испугало меня. Я издала звук и он… — я перевожу дыхание.
— Ты не должна мне рассказывать.
— Я никому не рассказывала, вернее не совсем все. Мои родители не слышали всей истории, — я пожимаю плечами. В желудке плавает нервный комок. — Возможно, если я кому-то все расскажу, то это поможет мне все пережить, — Питер улыбается, но грустной улыбкой, будто понимает о чем я. Я заканчиваю свою историю. — Он порезал меня, вот здесь, — я указываю на свою шею. Шрам начинается от основания горла и тянется прямо до ключицы.
Я делаю глубокий вдох и спрашиваю. — Откуда у тебя шрам?
— Нож. Это от ножа, — на минуту Питер замолкает. Затем начинает свой рассказ. — Я получил его в ту ночь, когда делал предложение. Я стоял на одном колене. Джина от удивления прижимала руки ко рту, и так сильно улыбалась. Она смотрела на меня, и на кольцо, которое я протягивал. Мы о чем-то разговаривали. Ей так и не удалось ответить мне… — пока он говорит, его взгляд стекленеет. Я практически вижу воспоминания в его глазах. — Я почувствовал острую боль в боку, когда кто-то забрал кольцо из моей руки. За нами следили какие-то ребята. Они это и сделали. Парень, который ударил меня, повернул нож. Вот почему, шрам выглядит так.