Испорченный

Уорд Х. М.

Но я не могу. Я задыхаюсь, мой взгляд падает ему на грудь. Этому так много причин. Каждая из них громко звенит в моем подсознании, соревнуясь за внимание, обещая только боль. Не то, что я не хочу его. Я хочу. Просто знаю, что это значит, что сделало это заявление об увольнении. Я могла бы вернуться к нему прямо сейчас. Могла бы упасть в его объятья и придаваться любви до утра. Могла бы показать ему, что к нему чувствую. Эти мысли пугают меня. Дверь была открыта. Ничего уже не сдерживает нас, ничто не может нас разлучить. Это позволяет яснее видеть препятствие на моем пути. Я чувствую, как горят шрамы, будто они начали кровоточить. Я уже

не та, кем была. Притворство не изменило бы ход вещей. Я знаю это. Я не могу быть с ним, не так. Эта мысль пугает меня. Слезы вырываются из уголков глаз. Они обжигают мое лицо. Я открываю рот, чтобы сказать, но Питер трясет головой. Взгляд в его глазах разрывает меня на части, но я должна сказать это. У нас нет будущего.

Питер отходит.

— Нет. Не произноси этого. Сидни, дай нам шанс.

— Я не могу, — мой голос едва слышен. — Я не могу быть с тобой. Я не могу двигаться дальше. И я не могу потянуть тебя за собой. Мне очень жаль… очень жаль, — я хватаю свои вещи и ухожу, слезы размывают мое зрение. Питер зовет меня, но не идет за мной следом. Он смотрит, как я ухожу. Он наблюдает, как уходит его самая большая ошибка.

Глава 23

Я не произносила его имя годами даже в своих мыслях. Это словно призвать его и все плохое, что случилось со мной, когда я была с ним, с Дином. Я вытираю слезы с глаз тыльной стороной руки.

Пока я бежала по лестнице, чувствовала взгляд Питера на себе, но так и не остановилась. Я только что разрушила свою жизнь, не могу разрушить и его. Когда я добираюсь до подножия лестницы, Питера уже нет. Я не слышала, как он ушел, не слышала, как хлопнула дверь. Он ушел беззвучно. От этого мне хочется еще больше плакать. Мое зрение размыто. Я ни черта не вижу.

Дернув за ткань своей сумки, я неуклюже верчу ее так, что все ее внутренности чуть не вываливаются наружу. Пара ручек и перцовый баллончик Милли падают на землю. Заталкиваю их обратно, не предавая тому особого значения. Я дрожу. Каждая частичка моего тела хочет упасть на траву и рыдать, рыдать, потому что я слишком боюсь жить дальше, рыдать, потому что не могу справиться со своим прошлым. Я с трудом сглатываю и оглядываюсь на лестницу. Питер был готов рискнуть.

Думаю, его боль иного характера. Она не привязывала его к сиденью и не царапала его кожу ножом. Она не давила сильнее, чтобы увидеть его слезы. Она не брала силой то, что хотела. Она так не поступала. Его боль другая. Должна быть другой.

Я не могу пережить эти кошмары. Я делаю несколько глубоких вдохов и успокаиваюсь. Несусь в другую сторону кампуса, мне необходимо вернуться в общежитие. Не хочу, чтобы у меня были красные глаза, когда зайду внутрь. Всем станет интересно, что случилось.

В который раз вытираю лицо, идя по тротуару. Небо такое темное, что кажется черным. Сегодня не видно луны. Несколько деревьев шелестят на ветру. Впереди на другом конце улицы как раз напротив общежития стоит парочка ребят. Большинство направляется к парковке и садится в свои машины. Другие играют в футбол на поле напротив здания. Парень без футболки запускает мяч. Я смотрю, как он пролетает по небу, слежу за ним, пока он не падает, и в этот момент чувствую покалывание на затылке. Оборачиваюсь, чтобы увидеть того, кто наблюдает за мной, но никого нет.

Видимо, за последнее время я стала параноиком. Я оглядываюсь вокруг. Мои глаза пробегаются по лицам, большинство из которых

даже не подозревают о моем существовании. Они играют слишком далеко, под прожекторами. А я на тротуаре, в тени между фонарными столбами, а две парковки находятся дальше.

Потирая рукой затылок, я продолжаю идти. Моя машина стоит через дорогу. Когда я приехала, на парковке почти не было мест. Еще раз оборачиваюсь назад. Интересно, куда делся Питер. Меня наполняет сожаление. Я не хотела причинить ему боль. Боже, выражение его лица, когда я сказала «нет»… это слишком. Я перехожу улицу и одновременно лезу в сумку, нащупывая ключи. Прохожу пешеходный переход, запрыгиваю на тротуар и устремляюсь к парковке. Сейчас практически никого здесь нет. Да где же ключи? Я ставлю сумку перед собой и перекладываю в ней вещи, в попытках найти ключи. Когда я уронила сумку, все в ней перемешалось.

— Ты так же красива, как и в день, когда сбежала.

Этот голос. Мой позвоночник выпрямляется. Каждый волосок на шее становится дыбом. Моя сумка чуть не падает, когда я оборачиваюсь, чтобы увидеть его. Мой боевой дух улетучивается, ноги хотят бежать, но страх удерживает меня на месте. Это не может быть Дин. С чего бы ему быть здесь? Но это он. Тот самый голос из моих кошмаров. Голос, который я никогда не забуду.

Я не могу найти ключи. Внезапно, я понимаю, что у меня учащенное дыхание, а кожу покалывает. Руки покрываются мурашками, когда я замечаю Дина, который стоит, прислонившись к зданию. Грудь сжимается. У меня нет слов. Хочу убежать, но по какой-то причине не двигаюсь.

Он отталкивается от стены и направляется ко мне.

— Чертовки отличный способ поздороваться. Привет, Сидни, — говорит он, останавливаясь около меня. — Теперь твоя очередь сказать «Привет, Дин».

Мне удается найти свой голос.

— Что ты здесь делаешь?

Это Техас. Я в тысячи миль от дома, укрывшаяся в небольшом городе огромного штата.

Дин награждает меня улыбкой, от которой у меня кровь стынет в жилах. В его глазах такой же взгляд, как тогда прежде, когда он…

Я отгоняю прочь воспоминания, но они не слушаются. Я опять там. Четыре года назад. Дин держит нож у моего бедра. Если я хотя бы пикну, он порежет меня. Я лежу совершенно неподвижно, позволяя ему пользоваться мной, как он только пожелает. Пролетает следующее воспоминание, и из моего рта вырывается хныканье. Я чувствую, как боль прожигает мою шею, будто он только что это сделал. Это происходило слишком много раз. Я дрожу и пытаюсь отогнать их, но не могу, не когда Дин стоит рядом со мной.

— Хороший способ поздороваться. Ты всегда была немного сукой, не так ли? — его глаза опускаются на мою грудь и задерживаются там слишком долго, после чего он встречается со мной взглядом. — Так как я люблю, — он подходит ко мне, прикасается к моему предплечью, его палец задевает мою кожу. Я задыхаюсь, но он молчит. Я не издаю ни звука, потому что это то, чего он добивается.

Мы стоим недалеко от моей машины. Сумка с книгами свисает с плеча. Поблизости ни души. Я не могу. Не могу. Не могу, это снова и снова прокручивается у меня в голове, но я ничего не говорю. Я заморожена.

Руки Дина слегка дотрагиваются до моей кожи, оставляют тошнотворную дорожку, поднимаясь к шее. Он толкает мой подбородок и поднимает цепочку на моей шее и усмехается.

— Шрамы, — он заглядывает мне в глаза и улыбается. — Веселые деньки, не так ли, Коллели? — он отпускает цепочку и отступает.