Исповедь экономического убийцы

Перкинс Джон М.

«В августе 1981 года, когда я уже собрал чемодан для своей пятой поездки в Панаму, мне сообщили по телефону о смерти генерала Омара Торрихоса Эрреры, моего друга и гостеприимного хозяина. Небольшой самолет, в котором он летел в свой домик в Коклесито в горах Панамы, разбился. Все пассажиры погибли. Через несколько дней я услышал в телефонной трубке голос сотрудника службы его охраны, сержанта Чучу — так называли Хосе де Хесус Мартинеса, бывшего профессора марксистской философии Панамского университета, профессора математики и поэта. Он сказал мне: «В самолете была бомба. Я знаю, что там была бомба, но по телефону не могу сказать почему» [56] . Повсюду люди скорбели по поводу смерти этого человека, который завоевал

репутацию защитников бедных и обездоленных; от Вашингтона требовали начать расследование деятельности ЦРУ. Однако этому не суждено было случиться. У Торрихоса были враги, ненавидевшие его; в их число входили люди, имевшие огромную власть. При жизни он находился в открытой конфронтации с президентом Рейганом, вице–президентом Бушем, министром обороны США Уайнбергером, с Объединенным командованием штабов — американским генштабом, а также с руководителями многих влиятельных корпораций.

56

Graham Greene, Getting to Know the General (New York: Pocket Books, 1984), с 11.

Особенно приводили в ярость военное руководство положения договора Торрихоса–Картера, предусматривавшие закрытие Школы обеих Америк и Центра Южного командования армии США по обучению ведению военных действий в тропиках. Новый договор ставил перед военными серьезные проблемы. Либо им необходимо было найти способы обойти эти положения, либо найти другую страну, готовую расположить у себя эти центры, — маловероятная перспектива в последние десятилетия XX века. Конечно, был и другой вариант: избавиться от Торрихоса и пересмотреть договор с его преемником.

Среди врагов Торрихоса были крупные международные корпорации. Большинство из них имели тесные связи с американскими политиками; они использовали латиноамериканский наемный труд и природные ресурсы — нефть, лес, олово, медь, бокситы, сельскохозяйственные угодья. Это были фирмы, представлявшие обрабатывающую промышленность, телекоммуникационные компании, транспортно–перевозочные конгломераты, включая судоходные компании, инжиниринговые и прочие корпорации, работающие в области техники и использования новых технологий.

«Бектел груп, инк.» была наиболее ярким примером удобных отношений между частными компаниями и правительством США. Я хорошо был знаком с «Бектел»: мы в МЕЙН близко сотрудничали с этой компанией; ее главный архитектор стал моим другом. «Бектел» была одной из наиболее влиятельных инженерных и конструкторских фирм в Соединенных Штатах. Ее президентами и руководящими сотрудниками были Джордж Шульц и Каспар Уайнбергер, которые ненавидели Торрихоса за то, что тот имел дерзость предпочесть японский план замены существующего канала новым, более экономически эффективным [57] . Такой ход не просто передавал владение каналом от Соединенных Штатов Панаме, но и исключал «Бектел» из участия в самом захватывающем и потенциально очень прибыльном инженерном проекте века.

57

Джордж Шульц был министром финансов и председателем Совета по экономической политике при Никсоне — Форде в 1972–1974 годах, исполнительным президентом "Бектел" в 1974–1982 годах, госсекретарем при Рейгане — Буше в 1982–1989 годах; Каспар Уайнбергер бьи директором Отдела управления и бюджета (Office of Management and Budget) и министром здравоохранения, образования и социального обеспечения при Никсоне. 1973–1975, вице–президент и генеральный советник "Бектел груп" в 1975–1980 годах, министр обороны при Рейгане — Буше в 1980–1987 годах.

Торрихос не побоялся встать на пути у этих людей. Он сделал это вежливо, с обаянием и изрядным чувством юмора. А теперь он был мертв, и его заменил подмастерье — Мануэль Норьега, человек, не обладавший умом, харизмой и знаниями Торрихоса, — человек, который, как многие подозревали, не имел никаких шансов против рейганов, бушей и «бектел» мира.

Лично меня эта трагедия внутренне опустошила. Много часов провел я, вспоминая наши разговоры с Торрихосом. Как–то ночью я долго сидел, уставившись в его фотографию в журнале, вспоминая свой первый вечер в Панаме, поездку в такси под дождем, гигантский плакат на улице. «Идеал Омара — свобода; еще не изобретена та ракета, которая может убить идею». Воспоминание об этом лозунге сейчас заставило меня передернуться — точно так же, как и в ту дождливую ночь.

Тогда я не мог знать, что Торрихос добьется от Картера возвращения Панамского канала людям, которые должны были им владеть по праву; что эта победа, равно как и его попытки примирить латиноамериканских социалистов и диктаторов, приведет в ярость администрацию Рейгана–Буша до такой степени, что они посчитают необходимым устранить его [58] . Я не мог знать, что однажды ночью его убьют во время самого обычного полета в его самолете марки «Twin Otter» и что у большинства людей за пределами США не будет и тени сомнения в том, что смерть пятидесятидвухлетнего Торрихоса была очередным заказным убийством ЦРУ.

58

о время слушаний 1973 года в связи с уотергейтом в своих показаниях Сенату США Джон Дин первым рассказал о заговоре США с целью устранения Торрихоса; в 1975 году в результате запросов Сената в ЦРУ, сделанных сенатором Фрэнком Черчем, были получены дополнительные свидетельства и документы в связи с планом устранения Торрихоса и Норьеги. Обратитесь, например, к книге Manuel Noriega with Peter Eisner, The Memoirs of Manuel Noriega, Amenca's Prisoner (New York: Random House, 1997), с 107.

Если бы Торрихос остался жив, он бы нашел способ успокоить нараставшее насилие, охватившее многие страны Центральной и Латинской Америки. Учитывая то, что он успел сделать, мы можем предположить, что он бы смог сдержать разорение международными нефтяными компаниями амазонских регионов Эквадора, Колумбии и Перу. И одним из результатов этого шага стало бы сокращение числа ужасных конфликтов, которые Вашингтон называет нарковойнами и терроризмом, а Торрихос расценил бы как действия, предпринятые отчаявшимися людьми для защиты своих домов и семей. И что еще более важно, я уверен — он бы стал примером для новых поколений лидеров в обеих Америках, Африке и Азии — вот этого ЦРУ, АНБ и ЭУ не могли допустить.

Глава 28. МОЯ ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ КОМПАНИЯ, «ЭНРОН» И ДЖОРДЖ БУШ

К моменту смерти Торрихоса я не виделся с Паулой уже несколько месяцев. Я встречался с другими женщинами, в частности, с Уинифред Грант, молодой сотрудницей, работавшей в должности специалиста по планированию окружающей среды, с которой я познакомился в МЕЙН. Ее отец был главным архитектором в «Бектел». Паула встречалась с колумбийским журналистом. Мы остались друзьями, но договорились прервать наши романтические отношения.

Я сражался со своей работой эксперта–свидетеля, в частности обосновывая необходимость ядерной электростанции в Сибруке. Часто мне казалось, что я снова продался, попросту вернулся к старому только из–за денег. Уинифред мне очень по–могла в этот период. Она была до мозга костей сторонницей защиты окружающей среды, но при этом понимала и практическую сторону вопроса — что потребность в электроэнергии постоянно возрастает. Она выросла в районе Беркли в Сан–Франциско–Ист–Бэй и закончила Калифорнийский университет Беркли. Это была свободомыслящая девушка, и ее взгляды контрастировали с пуританскими взглядами моих родителей и Энн.

Осенью–зимой 1981–1982 года Уинифред взяла отпуск в МЕЙН. Мы отправились на яхте вдоль Атлантического побережья на юг, к Флориде. Мы не торопились и часто подолгу останавливались в различных портах: я вылетал в другие города, чтобы выступать в судах в качестве эксперта–свидетеля. В конце концов мы добрались до Уэст–Палм–Бич во Флориде и сняли там квартиру. Мы поженились, 17 мая 1982 года у нас родилась дочь, Джессика. Мне было тридцать шесть. Я был значительно старше остальных мужчин, посещавших занятия для будущих отцов.