Исповедь экономического убийцы
Шрифт:
В 1989 году «Амоко» вела переговоры с правительством Бахрейна о получении прав на офшорное бурение. В это время вице–президент Буш был избран президентом. Вскоре после этого Майкл Амин, консультант Госдепартамента, в обязанности которого входило проинструктировать вновь назначенного посла США в Бахрейне, Чарльза Хостлера, организовал серию встреч правительства Бахрейна и «Харкен энерджи». Неожиданно «Амоко» поменяли на «Харкен». И хотя «Харкен» раньше занималась бурением только на юго–востоке США и никогда не производила офшорного бурения, она получала эксклюзивные права на офшорное бурение в Бахрейне — случай беспрецедентный в арабском мире. В течение следующих недель цены на акции «Харкен энерджи» повысились больше чем на двадцать процентов — с четырех с половиной долларов до пяти с половиной за акцию [62] .
62
See George Lardner Jr. and Lois Romano, "The Turning Point After Coming Up Dry", Washington Post, July 30,1999; Joe Conason, "The George W.Bush Success Story", Harpers Magazine, February 2000; and Sam Parry, "The Bush Family Oiligarchy–Part Two: The Third Generation",(19
Даже бывалые работники отрасли были шокированы произошедшим в Бахрейне. «Надеюсь, Дж.У. не задумал ничего такого, за что придется расплачиваться его отцу, — сказал мой друг–юрист, работавший в энергетике, ярый сторонник республиканцев. Мы наслаждались коктейлем в баре на углу Уолл–стрит, на самом верху здания Всемирного торгового центра. Он был в смятении. — Неужели это действительно стоит того, — продолжал он, печально покачав головой. — Стоит ли рисковать должностью президента ради карьеры сына?»
Я был меньше удивлен, чем мои знакомые: у меня был свой угол зрения. Я работал на правительства Кувейта, Саудовской Аравии, Египта и Ирана, я был знаком с современной политикой на Ближнем Востоке, и я знал, что Буш, как и руководство «Энрон», был частью того, что создал я сам и мои коллеги ЭУ; все они были феодалами и плантаторами [63] .
Глава 29. Я БЕРУ ВЗЯТКУ
В тот период моей жизни я пришел к пониманию, что мы вступили в новую эру экономики. То, чему положил начало Роберт Макнамара — человек, служивший мне примером, — в свою бытность секретарем по вопросам обороны и президентом Всемирного банка, обострилось свыше моих самых мрачных опасений. Подход Макнамары к экономике, основанный на кейнсианском учении, его пропаганда агрессивного руководства стала широко распространяться. Понятие ЭУ было расширено и стало включать все типы руководителей в самых разнообразных сферах. Возможно, их не всегда отбирало и проверяло АНБ, но они выполняли сходные функции.
63
Эта теория приобрела особое значение и вот–вот должна бьиа стать предметом рассмотрения общественности, когда несколько лет спустя стало ясно, что высокоуважаемая фирма "Артур Андерсен!" вошла в сговор с высокопоставленными сотрудниками "Энрон", чтобы обманным путем получить миллиарды долларов за счет потребителей электроэнергии, сотрудников "Энрон" и американских граждан. Надвигавшаяся война в Ираке 2003 года отвлекла внимание. Во время войны Бахрейн играл значительную роль в стратегии президента Буша.
Теперь единственное различие заключалось в том, что у корпоративных руководителей — ЭУ не всегда была необходимость использовать средства международного банковского сообщества. В то время как старая, то есть моя ветка продолжала разрастаться, молодая поросль на ней становилась все более ядовитой. Молодые мужчины и женщины, выросшие из среднего руководящего звена в 1980–х годах в твердой уверенности, что цель оправдывает средства. Глобальная империя представляла собой просто путь к повышению прибылей.
В той сфере, где я работал, появились новые тенденции. «Акт о предприятиях коммунальной сферы» (PURPA) был принят конгрессом в 1978 году, прошел через несколько юридических инстанций и в конце концов стал законом в 1982 году. Конгресс первоначально предполагал, что закон будет поощрять небольшие независимые компании, как моя, в их разработке альтернативного топлива и других новаторских подходов в производстве электроэнергии. Этот закон обязывал крупные электрические компании покупать энергию, произведенную маленькими компаниями, по разумным ценам. Такая политика была результатом стремления Картера снизить зависимость США от нефти — любой нефти, не только импортируемой. Изначально закон принимался для того, чтобы поощрить разработку альтернативных источников энергии и одновременно развитие независимых компаний, которые отражали предпринимательский дух Америки. Однако на деле все обернулось иначе.
В 1980–х и начале 1890–х упор стали делать не на предпринимательство, а на дерегулирование. Я наблюдал, как большая часть других мелких независимых компаний проглатывается большими инженерными и строительными фирмами и самими предприятиями коммунального хозяйства. Последние нашли лазейку в законе, позволявшую им создавать холдинговые компании, которые могли владеть и регулируемыми государством коммунальными предприятиями, и нерегулируемыми независимыми корпорациями — производителями энергии. Многие из них развернули агрессивные программы, направленные на приведение независимых фирм к банкротству для последующей их покупки. Другие просто создали свои аналоги независимых компаний с нуля.
Идея уменьшения нашей зависимости от нефти умерла сама собой. Рейган был в глубоком долгу у нефтяных компаний; Буш сделал себе состояние на нефти. Большинство ключевых игроков и членов кабинета в обеих администрациях либо участвовали в нефтяном бизнесе, либо в строительных и инженерных компаниях, тесно связанных с этим бизнесом. Да и в конечном итоге нефть и строительство не были делом только одной партии: с ними работали и от них получали деньги и многие демократы.
«Ай–пи–эс» продолжала выступать за энергию, безопасную для окружающей среды. Мы были привержены целям Р1ЖРА, и жизнь наша складывалась неплохо. Мы были одной из немногих независимых компаний, которые не только выжили, но и процветали. Я не сомневаюсь, что основной причиной тому была моя прошлая служба корпоратократии.
То, что происходило в энергетике, отражало тенденцию, захлестнувшую весь мир. Забота о социальном благополучии, об окружающей среде и других аспектах качества жизни уступила место жадности. Особое значение придавалось развитию частных фирм. Поначалу это обосновывалось теоретически; в частности, тем, что капитализм превосходит социализм и должен победить его. Однако потом выяснилось, что в таком обосновании нет нужды. Просто было принято априори, что, если проект финансируется состоятельными частными инвесторами, он изначально лучше, чем тот, который финансируется правительством. Международные организации, такие, как Всемирный банк, немедленно стали сторонниками таких взглядов и начали выступать за прекращение госрегулирования и приватизацию систем водоснабжения, канализации и водоочистки, коммуникации и связи, энергетических систем и других, ранее находившихся в ведении правительства.
В результате стало возможным распространить концепцию ЭУ в более широкие сообщества, посылать сотрудников из разнообразных фирм для выполнения задач, которые ранее считались прерогативой избранных — членов эксклюзивного клуба. Эти сотрудники разлетелись по планете. Они выискивали самую дешевую рабочую силу, легкодоступные ресурсы, крупнейшие рынки. Они были беспощадны. Как и их предшественники — ЭУ вроде меня в Индонезии, Панаме, Колумбии, — они нашли способы обосновать свои неблаговидные действия. Как и мы, они заманивали в свои сети целые общества и страны. Они обещали богатство: страны могли выбраться из долгов с помощью частного сектора. Они строили школы и автодороги, дарили телефоны и телевизоры, предоставляли бесплатные медицинские услуги. Однако если они открывали источник более дешевой рабочей силы и доступные ресурсы в другом месте, они тут же сворачивались. Когда они покидали сообщество, в котором поселили надежду, последствия были самые ужасные, но они делали это без тени сомнения, не чувствуя ни малейших укоров совести.
Иногда я думал: а влияет ли это каким–то образом на их психику? Чувствуют ли они временами сомнения, как это было со мной? Стояли ли они когда–нибудь на берегу загаженного канала, наблюдая, как в нем купается молодая женщина, в то время как выше по течению испражняется старик? Неужели больше не осталось говардов паркеров, способных задать неудобные вопросы?
Хотя меня радовал успех «Ай–пи–эс» и я наслаждался семейной жизнью, временами я испытывал жесточайшую депрессию. Я был отцом маленькой девочки, и меня беспокоило, какое будущее мы оставим ей в наследство. Меня подавляло чувство вины за ту роль, которую я когда–то играл.