Исповедь Камелии
Шрифт:
– Да кто сейчас ездит с такой скоростью? – хмыкнул Вовчик. – У них были иномарки, на этих машинах скорость вообще не ощущается. Ехал вроде двадцать км в час, а смотришь на спидометр – восемьдесят.
– Я к чему, – продолжил криминалист. – Повреждения от удара будут приличные, а любой автоэксперт на глазок определяет, побывала ли машина в аварии, он видит за слоем краски и незначительные повреждения. Зачем же убийце портить товар? Кстати, на голом месте опасность аварии увеличивается. Стоит только съехать с дороги – ты в кювете и летишь кувырком.
– Значит... – обернулся Артем.
– Думаю,
– Так, – потер подбородок Артем. – Отвлечь она могла только одним – сексом, во время секса убить удобней.
– У них бесконтактный секс был? – спросил Вовчик, состроив наивную мину. – Чего вы на меня смотрите, как на придурка? Сами говорили, что жертва и убийца сидели рядом, но отвлекла она его сексом, выходит бесконтактным.
И вдруг не вступавший в полемику эксперт громко захохотал, все переключили внимание на него, мол, чего это он ни с того ни с сего? А он махал руками, не в состоянии остановиться, бросит взгляд на мужчин – и опять заливается.
– С тобой все в порядке? – тронул его за плечо криминалист.
– Все, все... – закивал эксперт. Наконец справился с приступом смеха. – Я, кажется, догадываюсь, в чем причина.
– Просвети, – буркнул криминалист. – Мы тоже хотим посмеяться.
– Все правильно, машина стояла, они сидели рядом, – посмеиваясь, начал эксперт. – И она отвлекла его... минет делала. Что делает мужчина, когда ротиком ласкают его пенис? В преддверии кайфа откидывается, запрокидывает голову, обнажая шею. В этот момент она его заточкой – раз! Кстати, недолго она его ублажала, спермы в складках тканей не было, значит, семяизвержения не наступало.
Все вытаращили глаза: так просто!
Артем явился к Денисовичу:
– Мы готовы.
Выслушав его, шеф повздыхал, но согласие дал, заметив:
– Осторожней, не увлекись только.
Поздним вечером Артем выехал на снегурочке и с Вовчиком, которого прикрыли черным покрывалом на полу в задней части салона. Проездили зря.
Одновременно вели наблюдение и за психбольницей, ночью оттуда никто не выезжал и не выходил, а ведь до города как-то добраться надо. Не спускали глаз и с оставшихся четырех девушек, хотя уверенности, что убийца одна из этих пяти, не было ни у кого. Действовали наобум, ибо других зацепок не имелось. Прошла вторая ночь, затем третья, четвертая... Новые трупы не находились, но и подозрительные женщины под видом проститутки тоже не встречались.
Она не видела Артема несколько дней, как и Вовчика. У Денисовича осведомилась, где ребята, не заболели ли.
– Оба здоровы, – сказал Ким Денисович. – Дежурят ночами, а днем высыпаются. Не волнуйся, все будет хорошо.
Больше не распространялся, ему всегда некогда: то кто-то звонит, то он куда-то несется, то подписывает стопки бумаг и тому подобное. Однако, влившись в коллектив, София начала подмечать некоторые особенности, ухо теперь улавливало не только то, что говорится, но и тон, интонационную окраску, глаза видели подачу фраз, слов и даже междометий. Сейчас, выслушав Кима Денисовича, она не успокоилась, а насторожилась. «Все будет хорошо» – что это? Он будто бы не ей адресовал фразу, а самому себе давал установку, причем задумчиво и глядя в сторону. А установку дают когда? В случае опасности. Да, именно так мы говорим себе, если шаткое положение, или нас преследуют неудачи, или мы боимся грядущих событий: «Все будет хорошо». Совсем Софии стало нехорошо.
Однажды перед концом рабочего дня забежал Вовчик:
– Привет. Как ты тут без меня живешь? Не скучала?
Вот нахал! Но обаятельный нахал, которого невозможно прогнать или отчитать за флирт.
– Вовка, иди сюда, – заговорщицки пригласила его София. – Дверь закрой... Куда вы пропали?
– Кто – мы? – хитро скалился он.
– Ты и Артем.
– В засаде сидим. Мерзнем. И никто не приголубит, не согреет одинокие души на морозе.
– Перестань паясничать. У меня впечатление, будто ваша засада не совсем засада, вы чем-то другим занимаетесь.
– Ревнуешь?
– Вовка, ну и дурак ты! Расскажи подробно... про вашу засаду.
– Один поцелуй – и я разболтаю всю секретную информацию.
– Как тебе не стыдно склонять взрослую женщину к поцелуям?
– Не стыдно. Я мужчина с четырнадцати лет.
– Уф! Ты невозможный. Расскажешь или нет?
Но его позвали, он подхватился и умчался на зов. Так бы София и оставалась в неведении, если б не случайность. Шла к начальнику уголовного розыска с папкой, да задержалась, услышав голоса. Два оперативника курили на лестнице.
– Дохлый номер, она залегла на дно. Шутка ли – три трупа. Нет, не выползет она в ближайшее время.
– Начальству видней, – сказал второй опер. – А мне интересно, что с ней будет делать Артем, когда она залезет к нему в машину.
– Боюсь, ничего не успеет, она деловая баба.
София поспешила подняться, оперативники прекратили диалог, а она на автопилоте пришла к начальнику, отдала папку и то, что он просил отпечатать. Вернулась в кабинет и долго сидела у окна, глядя, как город поглощает ночь. Поднялся ветер, София не столько видела, сколько слышала завывания и дрожание стекол.
Пошел второй час ночи, Артем ездил туда-сюда по пустой улице, Вовка возлежал на полу. Внезапно он заныл:
– Курить охота... Артем, она подбирала мужиков до часу, а мы катаемся всю ночь.
– Могла поменять время.
– Как доложила разведка, подозреваемая под первым номером сидит в дурке, остальные подозреваемые кто дома, кто в гостях, кто в кабаке.
– Чего ты хочешь от меня?
– Не знаю, – вздохнул Вовчик.
– Тогда молчи.
– Так мне же сразу спать хочется.
– Ну, базарь.
– Артем, скажи честно, ты к Софии неровно дышишь? А, молчишь! Значит, неровно...
– Вовка, замри! Стоит!
– Она? Точно она?
– Сейчас проверим... Останавливает!
Вовчик накрылся покрывалом, Артем затормозил.
Борька разошелся всерьез, вопил: мол, он теряет жену, это не жизнь. Откуда в нем столько театральщины? Возбужденно ходил, жестикулировал, оскорблялся, когда жена отмалчивалась, и уходил, потом возвращался.
– Мы уже никуда не ходим! Тебе же некогда! Днем она в ментовке, ночью за компьютером. Я не хочу поедать пельмени из магазина. Ты стала не женой, а соседкой по квартире. Мне нужна жена, которая заботится обо мне и доме, мне нужна домашняя богиня.