Исповедь маньяка
Шрифт:
Меж тем, книга оставалась только в виде невнятных набросков. Порою казалось, что я вот-вот нащупаю вдохновение, некоторые строчки начинали мне нравиться. Но вскоре я нещадно сжигал всё в камине, понимая, что написанное очень далеко от идеала. Никто не поверит в подобные байки, если нет доказательств. Мне необходимо нечто большее, приближённое к реальности.
И тогда я начал играть в своего персонажа. Заключалось это в том, что я при любом удобном случае выискивал потенциальную жертву и начинал незаметно следить за ней и изучать. В основном, это были случайные люди, ничего не подозревавшие о том, что происходит. С некоторыми я начинал контактировать и общаться. Иногда это перерастало в приятельские отношения, которые, к слову сказать, продолжаются до сих пор. Я даже умудрился переспать с несколькими женщинами, которые изначально были объектами моей зловещей игры.
И
Именно эта игра начала помогать в продвижении моего писательского ремесла. Не знаю, быть может, писатель триллеров из меня вышел никудышный. Судить Тебе, Читатель. Но сочинять ужастики я начал ещё лет с двенадцати. Тогда это были небольшие рассказы, которыми я ночью у костра пугал своих друзей. Им, во всяком случае, нравилось. В то время я был увлечён историями Говарда Лафкрафта, а посему и мои рассказы несли его стиль. Даже игры наши отражали в себе всё самое таинственное, что только могло заинтересовать неокрепшие умы: мы расследовали загадочные дела, словно агенты из «Секретных материалов». Позже, некоторые мои произведения, навеянные сюжетами из сериалов и книг, даже были опубликованы в одной из местных газет. Я пытался начать полноценный роман, но бросал всё на полпути. Первые главы, которые ещё вчера казались мне хорошими, уже назавтра выглядели бездарной писаниной. Я всегда был собою недоволен, всегда критично оценивал свои работы. Быть может именно эта черта характера, впоследствии, и сыграла со мною злую… зловещую шутку.
Каждый из нас одержим демонами. Только в большинстве людей они дремлют, ожидая подходящего момента, что бы пробудиться и завладеть нашим сознанием. И тогда этот вирус начинает медленно убивать своего носителя, увлекая всё дальше и дальше в тёмные лабиринты чистилища, откуда нет возврата. На скользкий путь можно ступить из-за невинных, на первый взгляд, желаний. Если какая-то идея долго сидит в голове, она, в конце концов, превращается в одержимость. И тогда очень сложно остановить падение в бездну.
Мне останавливаться уже поздно!
Пора спускаться в подвал.
Чёрт, как же страшно… и нелепо. Нужно быть психопатом, что бы ради какой-то книги проделывать подобное!
Смотрю в окно. Солнечный июньский день только начинается. В вишнёвом саду весело щебечут птицы, продолжая вечное движение жизни. Где-то вдалеке сонно шумит сосновый бор, и его аромат, особенно терпкий после ночного дождя, просачивается в комнату сквозь приоткрытую форточку.
Мир не знает, что сегодня здесь произойдёт. Мир счастлив, миру глубоко наплевать.
Втянув в себя свежий воздух, я закрываю ноутбук. Но страшное изображение всё ещё стоит перед глазами. Поднявшись со стула, я делаю пару шагов к двери, и только сейчас замечаю, что у меня дрожат колени. Меня всего трясёт, словно больного чумой. И хотя я уже всадил в себя почти полбутылки, хмеля во мне нет ни на грамм. Поэтому я наливаю ещё полстакана. Морщась, выпиваю и закуриваю сигарету.
Боже! Что же я делаю? Зачем мне всё это???
Чтобы войти в роль! – отвечает внутренний Голос и хихикает.
Последнее время этот Голос преследует меня всюду, не давая свободно мыслить, перебивая мои собственные эмоции, своими извращёнными. Да, Ему сейчас весело. Я даже ощущаю Его голод, Его жажду крови! Именно Он навязчиво толкает меня всё ближе и ближе к черте, переступив которую уже нет пути назад.
Но ведь ты сам всё это придумал! – злорадно звучит Он в моей голове.
– Мы оба виноваты! – вслух произношу я и выхожу из комнаты.
Гараж примыкает к дому, и в него можно войти, не снимая тапочек. И уже находясь тут, я упираюсь к входу в подвал. Сколько себя помню, эта толстая дубовая дверь, оббитая коваными завитушками, была здесь всегда. Кто знает, какие древние тайны хранит она под слоями тёмного красного лака? Теперь же эта дверь стережёт мой секрет. Ключ от неё тоже старинный, он с долгими тугими щелчками открывает замок, и тяжёлые двери с тоскливым скрипом распахиваются. Каменная лестница уходит в пугающую темноту. И мерещится, будто там, в мрачной глотке подвала, кто-то притаился: холодный и скользкий, со зловонными клыками. Включаю свет и вижу, что внизу, конечно же, никого нет. И я понимаю, что чудовище, которого я боюсь – я сам! И всё равно я с опаской спускаюсь по ступенькам вниз. Подвал, как и весь
Смелее! – беззвучно подбадривает меня Голос, - Нас ждут великие свершения!
– Мне страшно. – шепчу я в ответ, хоть и понимаю, что назад все пути отрезаны.
Прекрати истерику, друг мой! – укоризненно твердит Он, - Пора уже смириться с неизбежным. Пора, наконец, начать первую главу нашей книги!
Я тяну за круглые ручки шкафа, распахивая обе дверцы. Внутри он настолько огромен, что я с лёгкостью помещаюсь здесь с головой, просто войдя внутрь. Дальше необходимо просто отодвинуть в сторону заднюю стенку, и она бесшумно откатывается на роликах, которые я встроил в неё. За этим тайником открывается каменная ниша с металлическими звуконепроницаемыми дверями. Здесь ключ уже обычный, он легко проворачивается в смазанном замке. Я тяну дверь на себя.
И вот она, моя лаборатория. Хотя, лучше сказать: кабинет писателя. Ибо всё, что здесь происходит, будет перенесено на страницы, которые Ты сейчас читаешь! Внутренность кабинета разительно контрастирует с остальным подвалом. В глаза сразу бросается голубой кафельный пол, в нём отражаются яркие светодиодные лампы. Стены тоже выложены светло-голубой плиткой, делая помещение похожим на морг. А в потолке за декоративными панелями скрывается звукоизоляционный слой, который я сконструировал из обычных картонных лотков из-под яиц. Впрочем, на этом убежище я не экономил. Ушла уйма материла и полгода работы. Здесь есть всё необходимое: водопровод, канализация, электрические обогреватели, и ещё много всяческих мелочей, с которыми я познакомлю Тебя позже.
А создавал я всё это лишь с одной целью – ощутить себя настоящим маньяком, постичь его безумный разум (странное словосочетание). Я хотел понять, как мыслит психопат. В самом начале, конечно, не было и мысли – убивать людей по-настоящему. Это была всего лишь игра: строительство лаборатории, слежка за потенциальными жертвами. По вечерам я часто спускался сюда и воображал, как всё должно происходить. В голове рисовались кровавые сцены, которые я собирался перенести в свой роман. Я подсознательно понимал тогда, что захожу слишком далеко в своих изысканиях. Но какие-то зловещие силы затягивали меня всё дальше и дальше за черту, переступив которую, попадаешь в другой мир, где уже нет нормального мышления и моральных ценностей. Это мир безумия и гениального зла одновременно; мир, где сбываются самые жуткие кошмары, от которых невозможно проснуться; мир, в котором Сатана соединил все круги ада! И это мой настоящий мир, который невидим ни одному смертному. Лишь Тебя, Читатель, я впервые впускаю сюда!
Кто же я на самом деле: безумный автор, выдумавший этот жуткий мир; или же настоящий серийный убийца, описывающий свои кровавые преступления? На титульной странице этой книги написан дисклеймер, в котом, помимо прочего, говориться, что всё написанное – вымысел. Но правда ли это?
Обещаю, скоро Ты узнаешь всё.
Говорят, что маньяки зарождаются в детстве, когда несформировавшийся ещё мозг, вдруг сталкивается с чем-то жестоким. Над кем-то издевались родители алкаши, кто-то просто был носителем генома убийцы. Может, это и так, но я родился и вырос в благополучной семье, никто надо мною не измывался. И в роду, насколько мне известно, не страдали психическими расстройствами. Над животными в детстве я не издевался, даже напротив, ухаживал за больными кошками и щенками, тащил в дом. Была, правда, одна неприятная история, когда я нашёл подыхающего от чумки щенка: глаза его уже остекленели, сухой язык вывалился, дыхание было частым и прерывистым. Он уже даже не мог скулить. Одного взгляда было достаточно, что бы понять – он вот-вот сдохнет. Но сколько эта предсмертная агония ещё продлится? Час, два? Вот тогда-то я из жалости и добил животину. Сделал я это быстро и эффектно – ударил с размаху кувалдой по голове. Собачья морда с лёгкостью превратилась в кровавую вмятину на земле.