Исповедь отца сыну
Шрифт:
Я убежден, что с воспитанием своих детей успешно могут справиться только такие папы (и, разумеется, такие же мамы). Мы обязаны, мы должны дать моральное право нашим детям гордиться своими папами и мамами, ведь мы знаем, как им этого хочется. И папа, одержимый созидательной и преобразующей деятельностью, честный, справедливый и отзывчивый, остается папой для своих детей на всю жизнь. Он не перестает воспитывать и напутствовать их даже после своей смерти, даже в тех случаях, когда дети знакомятся со своим погибшим отцом по фотографиям.
Мне так и хочется крикнуть: «Папы, берегите свою честь, ибо это самое ценное наследство, какое мы можем оставить детям!»
Нарисовав себе такой образ папы, я
Чего греха таить, я мечтал стать для тебя другом, достойным подражания.
ИМЯ
Как тебя назвать? Думаешь, это было просто?
Конечно, есть специальные справочники, в которые занесены тысячи имен, распространенных в мире. Можно выбрать, что душе угодно. Но — нет.
Я не сомневаюсь в том, что ни один человек нашей планеты не носит имя, которое не было бы выбрано родителями специально для него.
Однако следует оговориться: наши родители назвали нас тем или иным именем, исходя из разных мотивов и соображений. Среди них были и есть такие, как сохранение родовых имен в память о предках или заслуги близкого человека. Эти традиции очень хороши и достойны того, чтобы их сохраняли впредь. Разве не достоин похвалы поступок родителей, назвавших своих детей именем Леван, в честь того заботливого и талантливого врача, который разработанным им способом оперировать ребенка сразу же после рождения исцелил от врожденного порока сердца более двухсот мальчиков и столько же девочек и тем самым спас их от неминуемой гибели!
Наши родители выбирали для нас самое красивое, самое модное, самое подходящее, самое распространенное или же, наоборот, самое редкое имя. И вот живем мы с этими именами, может быть, теперь уже вовсе не модными, вовсе не редкими и вовсе не красивыми. Но мы привыкли к своим именам, мы уже вступили в широкое общение и широкие связи с людьми, которые нас знают по этим именам.
Можно ли упрекать наших пап и мам за то, что они так старались украсить нас достойным по их представлениям именем?
Вся беда в том, что мы, родители, не можем ждать того времени, когда ребенок вырастет и сам выберет себе имя по своему вкусу. Не можем потому, что ребенок сразу же после рождения становится членом общества людей, а связи в нем не могут быть осуществлены, если у человека не будет своего имени.
Но случается такое, когда взрослый человек конфликтует со своим именем, пытается избавиться от него, переименовать себя, заменить паспорт.
Действительно, как быть человеку, отец которого (конечно, из любви к сыну, из желания украсить его достойным именем, да к тому же еще из стремления ознаменовать свою эпоху) назвал его Трамваем, а сам Трамвай, ставший отцом и побуждаемый теми же чувствами и мотивами, называет своего сына именем, отражающим его профессиональную принадлежность — Пантограф. И ходит теперь Пантограф Трамваевич со своим именем и отчеством, конфликтуя с ними. Он боится назвать их незнакомому человеку, так как предвидит, как тот удивленно уставится на него и поинтересуется, не шутит ли Пантограф Трамваевич. В кругу знакомых и товарищей он уже привык к насмешкам. Как после этого не выразить ему глубокое огорчение близким людям, которые так легкомысленно отнеслись к величайшему делу — присвоению имени. В конце концов он заменит паспорт, в котором назовет себя по-новому, но ведь в общественных кругах, где его знают, никогда не забудут его старого имени и часто будут путать с новым.
Вот какая беда.
Мы с мамой хотели назвать тебя таким именем, которое ты счел бы за честь носить. Оно не должно было тебе мешать входить в общество; люди, обращаясь к тебе, знакомясь с тобой, не должны были направлять на него особое внимание, ломать себе язык, произнося его. Оно должно было быть звучным и легким. Но было у нас и более важное намерение, а именно: имя твое должно было стать твоим добрым советчиком, в нем ты должен был находить постоянный зов родителей — не забывать, кто ты и ради чего ты живешь.
В родильный дом, куда меня не пропускали, я послал твоей маме следующее письмо:
«Дорогая, любимая моя!
…Теперь о том, какое имя дать нашему сынишке. Мы должны решить это сегодня-завтра, так как надо зарегистрировать мальчика и взять свидетельство о рождении. Я предлагаю три имени: Гиви — имя твоего отца, Александр — имя моего отца и Паата. Согласен на любое из них. Решай, пожалуйста. Ты его родила, ты и назови его… Целую».
Спустя некоторое время мне принесли ответное письмо. Оно и решило проблему:
«Любимый!
Мы ведь уже много раз говорили об этом. Назовем его Паата. Звучит красиво, и содержание его благородное. Целую тебя…»
Почему мы выбрали именно это красивое, мелодичное сочетание нескольких звуков? Потому, что оно отражало наше общественное кредо, наш идеал, главнейшую цель нашего воспитания.
Думаю, ты понял нас еще в прошлом году, когда мы дали тебе почитать интересный роман Анны Антоновской «Великий Моурави».
Был у грузинского народа яростный враг, может быть, самый коварный и злой из всех врагов — Шах-Аббас. В Грузии тогда царствовала междоусобица, и вражда феодалов друг с другом заставила великого Моурави, героя, полководца Георгия Саакадзе покинуть родину и искать прибежище именно у злостного врага своей родины. Шах-Аббас, жаждущий окончательно покорить Грузию, поручил великому полководцу осуществить свой замысел: дал ему большое войско и отправил против своего же народа. И чтобы тот не осмелился предать его, в качестве заложника оставил при себе любимого сына полководца, красивого юношу Паату. Паата был посвящен в намерения отца, он знал, что Шах-Аббас, как только узнает, как обернулись дела, отрубит ему голову. Но юноша, преданный своей родине, с нетерпением ждал вестей из Грузии. Узнав о приказании шаха отрубить ему голову, он обрадовался — значит, отец не дал врагам растоптать родину, уничтожить и сжечь ее. Вскоре великий полководец получил шахский «подарок» — отрубленную голову своего горячо любимого сына. Это было в 1625 году. С тех пор имя Паата стало у нас символом преданности родине, своему народу, символом высокой гражданственности. Народ полюбил погибшего юношу, а имя Паата у нас переходит из поколения в поколение.
Эта легендарная история и побудила нас назвать тебя именем, которое ты носишь.
Надеюсь, что тебе не придется быть заложником, пусть всегда небо над тобой будет мирным. Но Пааты нужны нашей родине не для того, чтобы оставлять их врагам в качестве заложников, а чтобы они строили наше будущее, ковали счастье своего народа и свое личное счастье.
Прошу тебя, сын мой, почаще задумывайся над своим именем. Зов твоих родителей будет звучать в нем и тогда, когда нас не будет. Прислушивайся к этому зову.
В разное время мы называли тебя разными ласкательными именами. Когда тебе было полтора года, мы звали тебя Бупой: садясь на лошадку, ты любил бубнить —
«бупа-бупа». Мы звали тебя и Бубликом: ты любил грызть бублики. Были у тебя и другие прозвища. Но Паата — твое единственное и, я надеюсь, настоящее имя.
Человек должен вживаться в свое имя, задумываться над ним и постоянно прислушиваться к зову предков, через этот зов ощущать теплоту и любовь своих родителей.
Так должен поступать и ты, мой друг!