Исповедь шлюхи
Шрифт:
Звон разбитого стекла заставил Маку поморщиться. Она встала над поверженными кооператорами и ждала тишины. Когда целых зеркал в мастерской не осталось, а все полы покрылись осколками, звон прекратился. Тимур стонал. Надир не подавал признаков жизни, и только Решат сохранял сознание. Мака нагнулась к нему, и все тем же ласковым тоном объяснила:
– Я попросила набавить всего полторы штуки, а твой брат мне нахамил. У тебя есть выбор. Или мы сейчас его прикончим, ну и вас за компанию, или гоните бабки.
Косяк для убедительности приставил к виску хозяина кооператива пистолет.
– Выручка в сейфе, ключ у него. – Решат взглядом указал на Тимура.
Мака не пошевелилась:
– Я не собираюсь лазить по вашим сейфам и считать вашу выручку. Вы должны каждый месяц отстегивать, что положено. А положено на полторы штуки больше.
– Ничего не получишь, сука. – Прохрипел Тимур.
– Кончайте
Наемные работники трудились на втором этаже, и бандиты их не заметили. Работяги, услышав выстрелы и звон битого стекла, заперлись в своем закутке и затихли. Потом грохнуло еще три выстрела. Один из стекольщиков вскрикнул. Напарник зажал ему рот ладонью.
– Молчи, Колька. Убьют…
Когда бандиты хлопнули парадным, испуганный работник подкрался к окну и, спрятавшись за занавеску, выглянул на улицу. От мастерской медленно отъезжал черный «мерседес» и микроавтобус.
– Кореши, я девку запомнил. Тощая такая. В «мерседес» села. Давайте позвоним в милицию. – Предложил он шепотом.
– Спятил? Знаешь поговорку: «Паны дерутся, у холопов чубы летят». Если спросят, молчим как рыбы. Понял?
Он понял. И когда милиция все же приехала, четверо крепких мужиков держались на своем – спрятались наверху, ничего не видели, ничего не слышали.
Ранним утром Голенев летел в Бирюзовск. Теперь, когда Постников победил на выборах, он мог вернуться к своим делам. Деньги, которые он пустил на строительство цементного завода, давал Бирюзовск. Летел туда Олег со смешанным чувством. С одной стороны, после путча еще не виделся со своими друзьями-афганцами, с другой, не знал, как посмотрит им в глаза. Несколько месяцев назад он привез в южный город молодую жену. Друзья приняли их союз очень душевно. Потом вместе с Олегом пережили гибель Тони, и его связи с Макой могли не понять. Врать Олег не умел, а говорить правду стеснялся.
Степа Хорьков и начальник летучего отряда Сережа Скворцов теперь работали с новым начальником Алексеем Михайловичем Нелединым, которому Голенев передал свое директорское кресло. Неледин с делами справлялся. К тому же в конце сентября их заметно поубавилось. Лето закончилось, а так называемый бархатный сезон собирал на курортах народа немного. На Черноморском побережье появлялась солидная, бездетная публика, которая воду из уличных автоматов не употребляла.
Олег сидел в кресле, откинув голову и прикрыв глаза. Спать ему не хотелось. Почему-то в голову лезли воспоминания. Не тех военных годов, которые он провел на Афганской войне. Последний год жизни «на гражданке» выдал ему столько событий, что и не каждый год войны мог преподнести. Даже не год, меньше. В Бирюзовск он приехал весной. Приехал зайцем, упросив проводницу пустить его в вагон. Как же ее звали? Забыл. Стыдно переспать с женщиной и не запомнить ее имя. Голенев разозлился и напряг память. Образ крепкой молодки с внушительной грудью под белой, распахнутой кофточкой он извлек из глубин памяти быстро. Даже запах ее волос вспомнил. Они пахли леденцами. А имя не вспоминалось. «Черт, что же у меня с головкой?! – Подумал отставной капитан: – Неужели последствия ранений начали сказываться?» Но на память Олег обижался зря. После встречи с Тоней все женщины как-то растворились в его сознании. Тоня стала главной. А теперь ее нет, а есть Мака с немигающим взглядом кобры.
«Господи. Сашей ее звали!» – Наконец вспомнил. И вспомнил, что собирался отдать ей долг. А не отдал. Саша не только впустила его без копейки в свой вагон, но еще накормила и прилегла рядом. Выходя из вагона в Бирюзовске, он ей сказал – я твой должник. «Так мужики не поступают. Найду и постараюсь чем-нибудь отблагодарить», – решил Голенев, сразу успокоился и вспомнил, как он умер. Со стороны это выглядело, наверное, комично. Его спустили в больничный морг, он встал и попросил санитаров закурить. Он до сих пор помнил их лица. Так и убежал из морга без документов. Уже в Бирюзовске, с помощью Вихрова, получил новые. С тех пор в паспорте значится не Голенев, а Коленев. Он после госпиталя и ехал в Бирюзовск к другу. Дима Вихров воевал с ним под Кондагаром. Димы теперь тоже нет. Нет и его милой жены Оксаны. Они пустили Олега в детскую своей квартиры. Оксана еще ждала ребенка и детская пустовала. Она так и не родила. Голенев знал, что причина их гибели связана с его приездом. Он подбил лднополчанина открыть кооператив и поить из автоматов отдыхающих газированной водой. Бандит по кличке Турок решил к ним примазаться. Дима отказался. Шестерки бандита убили Диму с Оксаной и сожгли их жилье. Олег в это время уехал по делам в Ригу. Узнал, когда вернулся.
– Наш самолет через пятнадцать минут совершит посадку в аэропорту города Адлера. Температура воздуха за бортом двадцать три градуса. Просьба ко всем пассажирам занять свои места и пристегнуть ремни безопасности. – Голос стюардессы прервал воспоминания. Олег послушно защелкнул ремни на своем животе и посмотрел в кружок окна. Самолет разворачивался над морем.
Голенев даже ощутил йодистый соленый запах волн. Он только сейчас понял, как ему не хватало моря в Глухове. Море это море. Если ты подружился с ним, пожил рядом, оно тебя уже не отпустит. Завораживающая живая бесконечность имеет удивительное свойство проникать в человеческую душу. И этого так же нельзя объяснить словами, как их отношения с Макой.
Обычно Вячеслав Антонович работал до шести. Но сегодня выдерживать служебный график необходимости не возникло. День после выборов прошел не в трудах праведных, а вылился в бестолковую праздничную канитель. Утром все чиновники, со Стеколкиным во главе, явились в мэрию поздравлять победителя. Тихон прибыл на работу как всегда в девять. Он был брит; костюм, отглаженный накануне ночью Татьяной, сидел безупречно, и только сероватый оттенок лица и мешки под глазами говорили о том напряжении, которое он перенес в последние дни.
– Что там в «зеркальной мастерской» случилось? – Спросил Постников у Курдюка: – В такой день – и опять трупы.
– Бандиты между собой разбираются. Что тут поделаешь. – Развел руками полковник.
– Убили кооператоров, а не бандитов.
– Ахмедов отсидел за разбой пять лет. Думаю, и братья не лыком шиты. Яблоко от яблоньки…
– Все равно разберитесь. – Потребовал мэр.
– Разберемся, Тихон Иннокентьевич, не сомневайтесь. – Уверенно пообещал начальник милиции.
Чиновники условились, что после официального вступления в должность мэра устроят совместный пикник, о деталях которого еще успеют договориться. Церемония возвращения в мэрию победителя произойдет только через десять дней. Постников, естественно продолжает работать, но пока в звании исполняющего обязанности. Пожимая удачливому сопернику руку, Стеколкин заметил на столе телеграмму от президента России Бориса Ельцина.
Покинув мэрию, чиновники в узком кругу собрались на квартире Максюты. Присутствовал полковник милиции Курдюк, хозяин квартиры и Вячеслав Стеколкин. Друзья провели небольшое совещание. Они опасались, что Мака начнет действовать, не поставив их в известность. Максюта и Курдюк поручили Стеколкину якобы случайный контакт с любовницей бандита, и ему ничего не оставалось, как согласиться.
К кащеевскому кооперативу Стеколкин отправился на такси. Выйдя из машины, поправил узел галстука, причесался, и с чувством ныряльщика, готового совершить прыжок в бездну, зашагал к воротам. Путь преградил охранник: