Исповедь «вора в законе»
Шрифт:
— Деньги украли… Держите вора!
Больше я ничего не слышал, поскольку находился уже за воротами рынка. Чтобы не привлекать внимания прохожих, перешел на шаг и через пять минут был уже возле дома. В дверях меня поджидала тетя Соня — наша хозяйка, немолодая, с рябинками на лице, проседью в темнокаштановых волосах, но удивительно проворная для своих лет женщина.
— Заходи быстрей. Костя уже здесь. Волнуется, как бы тебя не сцапали.
Она впускает меня, сама же, оставшись на улице, вешает на дверь замок, запирает его и… влезает к нам через окно. Хитро придумано:
— Все в ажуре, — улыбается Костя. — Не зря мы с тобой поработали.
Он достает из-под кровати туго набитый мешочек, который четверть часа назад принадлежал торговке из мясного ряда, и вытряхивает деньги на коврик, что постелен рядом с кроватью. И мы, примостившись рядышком, начинаем их сортировать — отдельно кладем пятерки, десятки, «красненькие» (тридцатки). Рубли отбрасываем, как мелочь.
— Ох, Костя, фартовый ты парень, — не перестает восторгаться тетя Соня. — Такой куш одним разом хапнуть. Не то что наши карманники — принесут тысчонки две-три, самое большое. А что на них нынче возьмешь?.. Хорошо еще, если карточки продуктовые «позаимствуют» — и отовариться можно, и продать кому… Из тебя, Валя, чувствую я, тоже толк выйдет. Да еще при таком учителе.
— Один бы я, тетя Соня, это дело не провернул, — отвечает Костя, весь сияя от ее похвалы.
Мы продолжаем считать деньги. Их очень много, несколько десятков тысяч. А тетя Соня, хитрая лиса, ласково погладив нас обоих по голове, переходит с умильно-восторженного на просительный тон:
— Костенька, миленький! Оставь мне побольше, очень тебя прошу. Знаешь ведь: и на продукты нужно, и Прошину, как придет, дать в лапу. (Прошин, как я потом узнал, здешний участковый, не гнушавшийся подношениями в любом виде.)
Хозяйку Костя не обошел. Довольная, она сияла от радости, помогая нам переодеться. Сняв с себя «рабочую» одежду, мы с другом отправились гулять по Москве.
Пообедали в коммерческой столовой — их тогда только-только стали открывать. Выбор блюд не очень большой, но готовили вкусно. Потом решили сходить к трем вокзалам.
На Домниковке, возле хлебного магазина, сидели нищие калеки. Подошли к ним, дали кому десятку, кому «красненькую». Надо было видеть, как они нас благодарили… Мы с Костей были чистенько одеты, вели себя, как хорошо воспитанные пай-мальчики. И если бы кто-нибудь вдруг сказал, что добрые, простодушные на вид ребята сегодня утром сильно «обидели» незнакомую тетю, этому вряд ли бы поверили.
Вечером, нагулявшись вдоволь, мы возвращались домой. По дороге вспомнили вдруг о своих близких, о доме и загрустили. Костя предложил: деньги есть, давай съездим в Электросталь. Это была наша родина. У меня там жили мать и два брата — Витя и годовалый Гена, родившийся незадолго до смерти отца. У Кости мать находилась в колонии. Решили — едем сегодня же.
Невеселые пришли мы на «хату». Но здесь ждал нас такой прием, что грусть вскоре отступила, растворившись в веселом застолье.
Стол ломился от угощений. Чего только на нем не было — жареное мясо в соусе и печеные караси, холодец из свиных голов, красная икра, грибки маринованные. А посередине стола возвышалась четверть самогона.
— А вот и наши дети, — поднялся из-за стола Валька Король, мой и Костин наставник в воровском деле, высокий парень лет двадцати семи с черными вьющимися волосами. «Хату» у тети Сони снимал, собственно, он — «вор в законе», признанный авторитет среди московских карманников. Костя стал его учеником почти год назад, я же пока что осваивал азы.
— Сегодня вы, детки, потрудились на славу, — продолжал он. — Хапнуть шестьдесят «кусков» — редкостная удача. Верно, Куцый?
Этот вопрос был обращен к незнакомому мне мужчине, который, положив ногу на ногу, сидел на диване. Был он чуть помоложе Короля, смуглый, коротко подстриженный, одет в офицерский мундир без погон.
— Имей я таких учеников, ушел бы в тридцать лет на пенсию, — шутливо ответил Куцый.
— Ну, а ты как, тезка, не сдрейфил? — Король потрепал меня по плечу. — Боевое крещение мы всегда обмываем. Так что сегодня, Малышка, ты можешь и шкалик опрокинуть — разрешаю.
Это слово — Малышка, случайно оброненное Королем, так и прилипло ко мне, стало первой воровской кличкой. Тому немало поспособствовал и Костя, мой ровесник, которому, чтобы подчеркнуть свое старшинство в «деле», очень нравилось так меня называть.
Из кухни показалась тетя Соня с чугунком в руках и Лидочка, подруга Вальки Короля, красивая девушка лет восемнадцати с длинной русой косой.
— Ну вот, ребята, картошечка готова… — Тетя Соня торжественно водрузила чугунок на стол. — Да, и Костя с Валей пришли… Давайте-ка, мои дорогие, присаживайтесь. В вашу честь пировать будем.
— Только так, — поддержал Король. — Мы с Куцым выпили лишь по маленькой. Вас ждали.
Все сели за стол. Валентин налил Косте, мне, а после всем остальным по стопке самогона.
— Минуточку, леди и джентльмены! Вы присутствуете при вручении награды по случаю боевого крещения. — Король извлек из внутреннего кармана пиджака часы с серебряной цепочкой. — Тебе, Малышка. Новенькие. Позаимствовал по этому случаю у одного «скокаря». Давай-ка сверим.
Он достал из «правилки» (жилетки) свои золотые, с тремя крышками, часы фирмы «Павел Буре», отличавшиеся особой точностью. Мои, «Кировские», шли с ними минута в минуту.
Все меня снова и снова поздравляли, а Лида расцеловала нас с Костей в обе щеки.
Зажмурившись для храбрости, я в один прием «опрокинул» рюмку самогона. Перехватило дыхание, на глазах выступили слезы. «Привыкай, малыш, — Король дал мне стакан морса. — Запьешь, и все будет нормально». И в самом деле, неприятное ощущение скоро прошло. В груди разлилась теплота, в голове зашумело. Я стал веселым и разговорчивым. Костя, выпивший немного больше, чем я, тоже захмелел. Мы с ним вдруг вспомнили, что решили сегодня ехать в Электросталь, и даже начали собираться.
— Не суетитесь, — сказал Король. — Завтра продукты закупим, — вы что, с пустыми руками к своим собрались? Пусть и Лидочка с вами в Электросталь поедет, поможет там.