Исповедь зверя

Шакурин Сергей

Впереди виднелся мост, но уж очень старый, как мне показалось. Мы остановились, вышли поглядеть насколько он крепкий. Володя прошёл по мосту туда и обратно, попрыгал на середине, тот не пошевелился. Овраг, в ширину метров десять, оказался достаточно глубоким. В свете фонаря казалось метров семь. Тянулся он в стороны видимо далеко, луч не доставал, хотя фонари были очень мощные.

Решили переезжать по одной машине. Группа перешла пешком. Уже под третьей машиной мост заскрипел, снизу что-то отвалилось… все замерли. Водитель правильно

сделал, что не остановился. На таком мосту нельзя было долго задерживаться, рухнет. Под четвёртой машиной начали сыпаться щепки.

А когда поехал последний автобус, балки моста стали потихоньку оседать, заднее, правое колесо провалилось… бойцы, так я их прозвал, быстро вытащили из четвёртой машины лебёдку. Один из них взял крюк и прыгнул. Заехав на спине под последний автобус, зацепил им мост машины. Как только он выкатился из-под колёс, «Форд» дёрнул, и последняя машина вылезла. Но только она выехала на землю, как тут же мост рухнул.

– Как мы назад-то поедем? – полюбопытствовал я, глядя на дно оврага, где теперь покоилась наша переправа.

– Есть у нас кое-что на такой случай, – ответил на вопрос Володя.

– У вас на все случаи жизни, есть что-нибудь?

– Обязательно. Работа такая.

Мы сели по машинам.

Тихо, как ночной десант, темнота накрыла лес.

Ехали не долго. В свете фар наконец-то появилась избушка. Размера она была не большого для такой честной компании, четыре на шесть, рядом с которой ещё находилась пристройка. Пока мы перетаскивали вещи, нас по–прежнему прикрывали десять бойцов. В свои автобусы меня не пускали, но я и не жаловался. Растопил печь. Спустя некоторое время зимовье нагрелось, даже стало жарко.

«А они пусть на улице мёрзнут», – улыбнувшись, подумал я.

Избушка охотника, как и должно быть, оказалась простой. Большая комната, посередине кирпичная печь. Справа у окна стоял стол с лавками. У другого окна, что напротив двери, лежак. А ещё два лежака занимали левую стену. На чердак вела лестница, она находилась справа от входа.

На несущем столбе, что стоял почти посередине, была вешалка. Я повесил патронташ и ружьё, которое мне дали, но разряжать не стал.

Бойцы всё носили и носили какие-то коробки, и как оказалось это наш провиант. Они прибивали полки по всем стенам, что-то на них раскладывали, даже на чердак чего-то натащили.

К десяти часам вечера избушка стала похожа на мини лабораторию. Везде были разные приборы: датчики слежения, звукоулавливатели (которые, кстати, нам не понадобились, так как волк приходил в плохую погоду), и ещё куча всяких, мне незнакомых вещей.

Я заварил себе чаю в чайнике, что нашёлся здесь, в зимовье. А москвичи не хотели расставаться с цивилизацией, раз уж они провели в избушку электричество, достали электрические чайники, плитки, накипятили воды и приступили к приготовлению ужина.

Готовили двое, и того и другого звали Константин.

Первый Костя, что ниже своего напарника-повара, был через-чур широкоплеч. Его руки напоминали стволы деревьев. Ладони с короткими, толстыми пальцами, походили на ковш экскаватора. Но… оказалось, что этот «гном», достаточно ловок. Несмотря, что на первый взгляд, он выглядит неуклюжим.

Второй, был более стройный, не такой гигант, как первый. Его чёрные глаза, цепко хватались за каждую мелочь, не пропуская мимо ничего. Когда мы встретились взглядами, я попытался сдержать его, но это бесполезно.

Пока они кашеварили, другие расставили раскладные столики у лежаков.

Около одиннадцати вечера все сели за столы. Каждому налили по сто грамм водки. Все выпили, кроме меня. Володя повернулся ко мне и спросил:

– Почему не пьёшь?

– Я вообще не пью.

– Как, совсем?.. – удивился он.

– Ага, совсем.

Тут Володя вспомнил анекдот, что я рассказывал по дороге, и сказал:

– Альфе больше не наливать!

Все рассмеялись.

«Может, он успел им рассказать, пока носили вещи?» – подумал я.

Не знаю, сколько водки было выпито, но наливали они часто. В общем, ужин получился весёлым. Видно алкоголь сделал своё дело. Разговаривали кто о чём. Мы сошлись в интересах с Серёгой, нашим водителем. Он служил в ВДВ, а я занимался парашютным спортом, так для удовольствия, и само собой на этой теме друг друга поймали. Мы так долго с ним разговаривали, что не заметили, как все начали расходиться по местам, где будут спать. Некоторые пошли по автобусам, кто–то остался в зимовье, как, впрочем, и я. Мне дали матрац и одеяло. Я подбросил дров в печь и начал укладываться. На дежурстве осталось двое, они практически не пили.

Ночь накрыла нас своей вьюжной шапкой. Ветер, как огромный, замёрзший пёс, которого злой хозяин не пускает в дом, всё выл и выл под дверью, и под эти завывания я заснул.

Кровь, кровь, кровь… Крики ужаса. Перед глазами всё плывёт. Жгущая боль в груди. Она разливается по всему телу. Руки и ноги жжёт так, как будто внутри тебя пожар, он расходится по всему телу. А кости… будто их зажали в тиски с разных сторон, и растягивают.

Голова… Такое ощущение, что внутри, что–то взорвалось. Только взрывная волна раскатывается по всему черепу в замедленном темпе, постепенно распространяя боль… Кричу. Но это не крик, а рёв…

– Сергей, Сергей, – были слышны сквозь сон чьи–то голоса.

Я подпрыгнул с матраца…

Как мне потом рассказал Серёга, я стоял в полуприседе, ссутулившись, пальцы на руках растопырены и согнуты, такое ощущение, что я собирался на кого-то напасть. На лице ярость, из-под сдвинутых бровей бешенный, нечеловеческий взгляд, и оскаленный рот, из которого стекала слюна.

– Серёжа, успокойся, это мы, мы все свои, а это я Володя.

Я очнулся… Ничего не понимаю. Все стоят с направленным на меня оружием.