Исповедь зверя
Шрифт:
– Точка раздвоилась!.. Он разделился!
– Эдуард, успокойся, – сказал Володя, – куда они двинулись?
У меня пошёл мороз по коже: «Значит, их двое… не может быть…»
Эдик, сбиваясь, говорил:
– Одна точка на месте, другая уходит. Сейчас один исчезнет из поля зрения… Возвращайтесь! Возвращайтесь! – Эдик продолжал кричать, а Володя пытался его успокоить.
Мы прошли ещё метра два-три. Остановились у бугра.
– Он здесь! – в рации раздались крики, выстрелы, и тут же, всё разом стихло…
– Он нас опять перехитрил, – сказал
Юра и Макс забрались на бугор, и сразу спустились.
– Кто там?
– Лось. Похоже, он его задрал и притащил на себе.
Мы повернули назад, шли осторожно, медленно. Замыкающему было труднее всех, он постоянно оборачивался.
И вот мы дошли… Наружного освещения не было, дверь в избушку приоткрыта, из неё падал свет. Я включил свой фонарь.
– Выключи… – зашипел Володя.
– Да пошёл ты! – сорвался я. – Если ты привёз своих парней на бойню, то я приехал на охоту!
Володя начал поворачивать на меня ружьё.
– Даже не думай, – мой карабин уже смотрел ему в живот. Между нами встал Сергей.
– Э-э! Вы чего?! Перестаньте, мужики. Нам со зверем надо разобраться, а не между собой.
Я опустил ружьё первым, обошёл Владимира и тут же наткнулся на Эдуарда… Он лежал на животе, но лицом вверх… Рядом с ним валялся датчик движения, вернее то, что от него осталось… Мы пошли дальше. Снег сильно ухудшал видимость, не давая понять, почему дверь не закрылась. Подойдя ближе, увидели. Между дверью и косяком лежало, полтуловища Николая. Нижней части по пояс, не было. Половина лица содрана.
Вошли в дом.
Кровь повсюду. Окно справа выбито вместе с рамой. Посередине комнаты, у печки, лежал Михаил с разорванной грудью. Напротив выбитого окна, на лавке, Слава. Его открытые глаза смотрели в потолок. Правая рука с пистолетом свисала на пол.
Макс подошёл, пощупал пульс… потом провёл по лицу, закрыл ему глаза.
Мы услышали хрип, обернулись. Слева от двери, где лестнице на чердак, сидел, навалившись на стену, Костя. Изо рта у него текла кровь. Он придерживал рукой свои внутренности, которые вывалились из разодранного живота.
Все кинулись к нему. Володя вколол раненному обезболивающее. Он открыл небесно-голубые глаза, наполненные болью, и одними губами сказал:
– Слава в него попал…
После этих слов он обмяк. Володя, от злости, со всего маха ударил кулаком в стену, а я, как ни в чём не бывало, отошёл в сторону и, взяв топор, начал ломать полки.
– Зачем? – спросил Серёга.
– Надо, – ответил я.
Когда набралось достаточно досок, обернул их несколькими одеялами, чтобы ветер не задувал в щели, и забил окно. Воткнув топор в стену, повернулся. Все молча, наблюдали за мной.
– Ну чего вы стоите? Надо трупы убирать в ваши холодильники, – это я сказал так спокойно, что даже сам удивился.
Володя посмотрел на меня холодным взглядом, но ничего не сказал.
Макс, Юра и Володя носили тела в автобус, а мы с Серёгой их прикрывали.
Провели заново наружное освещение, (волк оборвал все провода). А когда всё закончили, просто молча сели, притворив дверь. Ветер выдул всё тепло из избушки, и только сейчас становилось теплее.
Я спросил у Володи:
– Ты вызвал подкрепление?
– Нет.
– Тогда может нам отсюда стоит уехать, пока не поздно?
– Мы… никуда не поедем… пока я не скажу, – ответил Володя, чеканя каждое слово, – Ты меня понял?
– Ты мне угрожаешь? – с улыбкой спросил я.
Володя, посмотрел на меня пронзительным взглядом, и после паузы сказал:
– Нет…
– Тогда расскажи план наших действий.
Серёга меня поддержал:
– Да, Володя, что будем делать дальше?
Старшой выдавил из себя:
– Пока не знаю.
Я встал и спросил:
– Есть кто будет?
Все молчали, только Серёга кивнул в знак согласия. Поставив кипятиться чайник, стал разогревать еду.
Когда всё приготовилось, наполнил каждому тарелки, налил чай и позвал к столу.
Серёга подошёл сразу, а троица попыталась набить себе цену, надеясь, наверное, что их будут уговаривать. Но всё-таки за стол сели все.
На меня навалилось такое спокойствие. Да, да, именно спокойствие, а не безразличие, что я себя за столом вёл так, как будто ужинал со своей семьёй. Меня почему-то не пугало, что у нас теперь нет датчика движения. Что волк может подойти к дому вплотную, а мы даже не заметим. Я предлагал за столом, кому хлеб, кому чаю или кофе налить, и это спокойствие начало переходить и на других, за исключением нашего главного – Владимира. Он сидел такой же надутый, и молчал.
Я опять спросил у него после того, как мы поели:
– Ну, что ты решил, Володя?
Он заговорил:
– Мы будем сидеть здесь, и ждать пока он постучится к нам в дверь.
– Хорошая мысль, – с иронией подчеркнул я, затем встал и направился к лежаку, который стоял в углу. Улёгся, достал карманное радио, включил и настроил волну. Там кто-то пел из иностранных исполнителей, поставив его на лежак у стенки, закрыл глаза.
После того, как закончилась песня, начались новости. В них заговорили о волке-людоеде, то есть о нашем волке. Сказали, что он куда–то исчез; с конца января, ни одной жертвы.
– Не считая наших семнадцати, – с сарказмом сказал Сергей.
Вдруг что–то хлопнуло, но только очень громко хлопнуло. Этот же звук повторился ещё раз. Сначала мы не поняли, но после второго раза, сразу стали быстро одеваться. Последовали ещё два хлопка.
– Автобусы! – закричал Серёга и пулей выскочил из дома, за ним Володя, Макс и я, Юра нас прикрывал.
Мы подошли к первым двум автобусам, у обоих были порваны по переднему колесу, у одного правое, у другого левое.
По следам было видно, что волк побежал к двум другим автобусам. Юра шёл позади меня метрах в трёх, как вдруг погасло наружное освещение… И тут же послышался вскрик. Мой фонарь высветил оседающего Юру с разодранными лицом и шеей, а за ним стоял, вернее уже почти прыгнул, огромный оборотень…