Исправительная академия. Том 1 и Том 2
Шрифт:
А вот Юля на наркошу и уголовницу ну никак не тянула. Изящная, даже хрупкая, с этими большими глазищами… Ну что она могла устроить? И что мог сделать ей Оболенский? Точнее, не ей, но явно кому-то из ее близких.
Я подпрыгнул от неожиданности, когда по ушам резанула трель звонка.
Оторвавшись от размышлений, я взглянул на большие настенные часы. Почти девять вечера, сейчас начнут разгонять по комнатам для приготовления к отбою.
— Ладно, завтра продолжим экспресс-обучение, — шепнул я и закрыл книги.
Только
И мне стало не по себе.
Странная она. Сидела над разложенными перед ней листами с какими-то картинками, чуть покачиваясь из стороны в сторону, словно была в трансе. Девица-то явно не в себе, или, наоборот, слишком глубоко в себя ушла.
Я заметил, что вместо комбинезона она была одета в мешковатое платье — такое же серое, как наши робы. На груди и рукаве была нашивка с римской цифрой IV. Четвертая группа.
Девица нисколько не походила на злостную уголовницу. А вот на пациентку психиатрической клиники — вполне. Длинные рыжие волнистые волосы спадали с плеч, под глазами легли тени, да и вид у девчонки в целом был изможденный. Бледная как молоко, худющая, руки — веточки, судя по тонким запястьям и тому, как на ней сидела роба. Вялая, не от мира сего.
Кандидатка на перемещение отсюда прямиком в дурдом?
Она снова вцепилась в меня взглядом, и я отвел глаза. Не хотелось лишний раз провоцировать психованную. Ясное дело, что ничего она мне не сделает — и я отобьюсь, и надзиратели здесь не просто так дежурили. Просто не хотелось давать поводов для шума.
Глядя на меня, она что-то прошептала, но я читать по губам не умел.
— Воспитанники, просим сдать книги и настольные игры. Зал заканчивает работу! — громко объявила библиотекарша.
Я вернул неиспользованную бумагу и ручку на место и потащил фолианты на стол. Проходя мимо странной девушки, я слегка задел разложенные перед ней бумажки. Одна упала, и я нагнулся, чтобы ее поднять. Взглянул мельком на картинку — это оказалась фотография. Какой-то красивый усадебный дом в классическом стиле.
Девица наклонилась, чтобы забрать листок, и я снова встретился с ней глазами. Темные, с расширенными, как у охотящейся кошки, зрачками.
— Не спи сегодня, — шепнула она.
— Чего?!
— Не засыпай.
К ней тут же поспешил один из надзирателей.
— Нам пора, милая — сказал он и почти силком поставил ее на ноги. Впрочем, девица не сопротивлялась. — Идемте, нужно готовиться ко сну.
Девушка покачнулась, снова ушла глубоко в себя. Надзиратель быстро собрал картинки и положил в папку, которую забрал с собой. Незнакомка позволила вывести себя из зала, хотя вышло медленно — она едва передвигала ногами.
Перед столом библиотекарши уже выстроилась очередь — воспитанники сдавали книги, расписывались, возвращали шкатулки с шахматами и шашками.
Сдав гербовники, я дождался остальных, и София Петровна повела нас в жилой корпус. А я все никак не мог выбросить из головы эти безумные глаза рыжеволосой девицы и ее слова. Ладно доктор меня предупредил — у него был резон, да и наверняка он мог что-то слышать.
Но этой-то девке откуда знать, что против меня могли что-то готовить? Она ж явно витала в какой-то другой реальности!
Может дар? Предвиденье какое-нибудь или чтение мыслей?
Нужно как можно скорее выяснить, на что здесь вообще способны одаренные. Я уже знал о природниках, лекарях и воинах. Ну и Темный дар. Но наверняка было что-то еще.
— За ум взялся? — спросил Кантемиров, когда мы зашли в нашу комнату.
Барсуков тут же метнулся в уборную, а я рассеянно снимал покрывало со своей кровати.
— Ага, — отозвался я. — С шахматами у меня все равно туго, позориться не хочу. А так хоть проведу время с пользой.
Кантемиров усмехнулся, но ничего не ответил. Как раз вышел умытый ботаник, и Горец пошел следующим.
— Молоко!
По коридору катили тележку, и стаканы дребезжали каждый раз, когда колеса попадали на стык плит.
— Молоко? — удивился я.
— Ага, — отозвался Лаптев. — На ночь всегда дают. Оно теплое, с медом. Помогает засыпать.
— Здесь вообще заботятся о крепком сне, — добавил шепотом ботаник. — Восемь часов, и ни минутой меньше. Считается, что теплое молоко с медом помогает организму расслабиться и восстановиться.
Тележку катила одна из кухарок в сопровождении двух надзирателей. Мы подошли к входу, нам протянули четыре кружки, и каждый выпил до дна на глазах у надзирателей.
— Все, свободны, — сказал парень в форме. — По кроватям.
Я заскочил в уборную, быстро почистил зубы и плеснул в лицо ледяной воды, надеясь взбодриться. Сбросил комбез, переоделся в выданную пижаму и залез на свою верхотуру.
— Отбой! — крикнули из коридора. — Всем по кроватям!
Было холодно, пришлось накинуть покрывало поверх тоненького одеяла. София Петровна сунулась к нам, проверила, что все разлеглись, и выключила свет. Дверь так и не закрыли, и из коридора лился приглушенный свет. Что ж, я не из тех, кто засыпал только в полной темноте.
Кроме того, спать я сегодня не собирался.
Двое людей не могли ошибаться. Меня предупредили, и было бы глупо не прислушаться. Так что придется бодрствовать. Ничего, организм молодой, здоровый — переживет.
За окном снова поднялся ветер — странные тени плясали на стене, к которой была прислонена моя кровать. Прыгали, меняли форму, гипнотизировали.
Веки отяжелели, а по телу разлилась приятная нега…Не спать, Хруст! Не спать!
Но молочко оказалось забористым. Я и сам не заметил, как в очередной раз сомкнул веки и забыл их открыть…