Исправленному верить (сборник)
Шрифт:
Адити молча кивнула.
Даже для самых древних богов, ну или тех, кого люди давным-давно сочли таковыми, исправление человеческих ошибок – очень долгая работа.
Порой даже пожизненная.
Владимир Свержин
Идущие обратно
«Аве, Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!»
Вокруг рокотало пламя, а он безучастно вспоминал, как некогда бушевало перед ним такое же море огня за высокими зубцами крепостной стены. Судя по ласточкиным хвостам, венчавшим каждый зубец, крепость строили гвельфы [41] . Тем неожиданнее было увидеть знакомые
41
Политическая партия в средневековой Италии.
Пламя распалось на два узких факела, в каждом неясно вырисовывался переливающийся кровавым заревом тёмный зрачок.
– Опять ты! – раздалось из пустоты, словно нависающие своды неопалимого подземелья владели даром речи.
– Я, – без всяких затей и колебаний ответил он.
– Могу тебя поздравить. Это тринадцатая попытка мятежа. Ты что же, не понимаешь, что любое восстание против меня бессмысленно?!
– Это не так.
– В чём же ты видишь смысл?
– В действии! Любое действие, пусть даже безуспешное, лучше однообразия и уж подавно лучше однообразных мучений. – Ему показалось, что один из языков пламени сложился в кривую ухмылку.
– Предположим! – вновь громыхнули мрачные своды. – Теперь прежние мучения для тебя сменятся новыми, и, значит, ты всё же добился своего. В этот раз тебе удалось привлечь на свою сторону даже некоторых моих слуг, в том числе довольно высокого ранга. Скажи по старой дружбе, что ты пообещал им? Уж точно не освобождение из адской бездны.
– Привлечь их на свою сторону было не так трудно, как ты полагаешь. Я просто вновь дал им почувствовать, что они мятежные ангелы, некогда осмелившиеся противостоять тирании самого Господа, а ты их превратил в жалких истопников. Как тут не восстать? Тем более что даже Князю Тьмы будет нелегко придумать им действительно суровое наказание, разве что ты вновь договоришься со Всевышним вернуть смутьянам ангельский чин.
Длинный язык пламени рванулся вперёд, заливая жаром всю залу, своды дрогнули, и где-то в вышине сквозь земную толщу послышались еле уловимые толчки и слабый, но тяжкий гул, словно застрявший в трубе ураган, распрямляя могучие кольца, силился вырваться наружу.
– Твоя гордыня не знает предела!
– Мне странно слышать от тебя подобный упрёк. Если твои слова искренни, то разве я не лучший из учеников?
– У меня нет учеников.
– Не стоит оправдываться.
– Я не оправдываюсь!
– Именно это ты и делаешь. – Наверху вновь послышались раскаты неясного грома. – Ты сердишься, значит, я прав, – продолжал он.
– Замолчи! Жалкий комок глины! Даже не комок, тень от комка!
– Комок глины как раз остался в прошлом, как ни огорчительно. А то, что я есть сейчас, – частица дыхания Господня, и даже ты не причинишь ей больше отмеренного.
– Проклятье! – зарокотала пламенеющая бездна, сопровождая гневные слова громыханием каменной осыпи, скатывающейся в раскалённую сердцевину предвечного земного ореха. – Скажи, чего ты хочешь, чего добиваешься?! Только оставь эти бредни насчёт поиска новизны.
– Я хочу вернуться.
– Всего-то!
– Да.
– Ты же сам говорил, что я не могу сделать больше отмеренного, но и меньше отмеренного я тоже не могу. Ты осуждён страдать здесь, вот и страдай.
– Да, я помню. Давай же вернёмся на исходные позиции. Ты определишь мне новое терзание, а я буду искать возможности сразиться с тобой и победить.
– Ты сам знаешь, что это невозможно!
– Невозможно увидеть, что за горой, пока не взойдёшь на неё! Я ещё не взошёл.
– Наглец! – В прогремевших словах ему чудилась нотка скрытого восхищения. – Что ж, хочешь увидеть, что открывается с горы? Будь по-твоему. Замри и слушай приговор…
Андрей Кернёв повернулся в кресле и отставил пустую чашку с кофейной гущей, четвёртую за сегодняшнее утро. «Хоть гадальный салон открывай! Финансово-аналитический гадальный салон. Что было, что будет, на чём индексы успокоятся…» Окинув беглым взглядом столешницу, украшенную, точно марсианское поле – таинственными следами НЛО, круглыми пятнами сегодняшних, вчерашних и позавчерашних кружек, он почувствовал себя безраздельным властелином всех этих колец. Работа в праздничные дни – хороший приварок к его не слишком наполненному бюджету. Зато никто не придёт, чашки не помоет, и убирать придётся самому. Андрей отогнал огорчительную мысль. В конце концов, не велика проблема – вытереть стол и помыть чашки.
К тому же сидеть восемь часов и мониторить уровни экономической активности локальных финансовых рынков, то сползающие вниз, как почерк засыпающего студента, то вдруг, взбодрившись, прыгающие вверх, – тоже не мешки ворочать. Большую часть работы можно было бы сделать, не вставая с родного домашнего старичка-дивана, но все эти секретные базы данных по персоналиям – доступ к ним только из офиса. Только из этого застеклённого гнездовища. Жесточайшее требование службы безопасности концерна.
Ну да ладно, заплатят-то хорошо, а деньги как раз сейчас очень нужны. Если уж собрался ехать в Лейпциг на «Битву народов», то будь добр соответствовать. Можно, конечно, было выбрать что-нибудь менее франтовское, чем полк конных егерей Старой Гвардии, но тут у него имелись свои веские причины, а охота, говорят, пуще неволи. Историческая реконструкция никогда не числилась среди дешёвых увлечений.
Андрей поглядел на мониторы. Сегодня рынки вели себя на редкость спокойно, как будто быки и медведи [42] , наконец, договорились о мирном сосуществовании. Он вздохнул, достал ноутбук и, на всякий случай оглянувшись, приступил к содержательному убиванию времени. Главная страница услужливо предложила ему на выбор ярлыки военных форумов и социальных сетей. На почту, что ли, ответить? Андрей кликнул на один из ярлыков. Похоже, народ ещё отсыпался после вчерашнего загула. Быстро ответив на пару дежурных поздравлений, он занялся делом столь же бессмысленным, сколь и беспощадным – модерацией фотографий. Под настроение Андрей любил поглядеть на хорошеньких барышень, иногда выставляющих свои портреты на всеобщее обозрение. Порой даже удавалось завести ни к чему не обязывающее знакомство – электронный флирт – веянье эпохи. Но сегодня что-то был не сезон. Свежие фото так живо свидетельствовали о бурно проведённых праздниках, что, по здравом размышлении, их следовало бы спрятать подальше.
42
Наименование биржевых игроков. Быки играют на повышение курса акций, медведи на понижение.
Андрей кликнул на очередной снимок и поморщился. Перед глазами возник тысячу раз виденный фрагмент известной картины, изображающей коронацию императора Наполеона Бонапарта.
– Ещё один придурок, – процедил Кернёв и, поставив галочку напротив графы «фото исторического лица или персонажа фильма», велел блокировать. Продолжим. Вот эта, сероглазая, мила, и фигурка классная. А эта… лик Наполеона вновь предстал его взору, точно не был изгнан минуту назад. – Что за ерунда? – скривился Андрей, читая выставленную, словно в насмешку, надпись: Наполеон I Бонапарт.