Исправленному верить
Шрифт:
Меня так и подмывало поинтересоваться, содержат ли храмовники банковские отделения здесь, но побоялась быть обвинённой в богохульстве, а это, как мы помним из вчерашней объёмной книжицы, карается усекновением языка и отлучением от храма. И если с последним я как-нибудь переживу, то язык мне может ещё понадобиться для новых свершений.
Впрочем, подобные подробные истории я попросила рассказать и остальных клерков управы, не слишком довольных подобным вниманием. А уж как реагировали посетители… я осторожно внедрялась в закрытую дверь, подтягивала к себе стул, садилась рядом и с важным видом доставала свои записи.
– Прошу прощения, госпожа! – клерк находился в недоумении. – Я могу вам чем-то помочь?
На
– Прошу вас… так с каким вопросом вы обратились в управу нашего департамента? – уточняла я, которой очень было нужно знать, какая зона ответственности была на этом конкретном чиновнике, соотнести её с известной мне классификацией и пронумеровать кабинет для дальнейшего удобства наших просителей.
– Так вот, - разводил руками крестьянин, - в Люпене я живу, тут, неподалёку, так вот, потерялась как-то моя корова, люди говорили, видали её возле старого масличного жома, а потом глянь – в Сен-Сюльписе точно моя кормилица ходит. Я только думаю – слава Всемилостивому, нашлась пропажа-то моя. Так нет же! Нечистый на руку крестьянин в крик да ор! Мол, промашка выходит, да и вообще – где мои доказательства, будто это моя корова?
– И где же они? – поинтересовалась я, которую захватила душещипательная история о потерянной корове.
– Так нету же! – огорчённо развёл руками мужик.
Я молча кивнула. Скорее всего, второй крестьянин просто заметил корову, свободно прогуливающуюся по масличному жому, и решил её забрать себе. В одной книге, которую мне также посчастливилось в своё время редактировать, было сказано, что у крупных животных папиллярные линии на носу уникальны, как отпечатки пальцев у человека. Только вот, сравнивать не с чем, да и клеймо тоже вряд ли стояло…
***
Жара к вечеру немного спала, да и со стороны моря дул слабый ветерок. Двое мужчин, стоявших возле коновязи портового увеселительного заведения, изрядно намучились за последнее время. Хоть и работёнка была простая и привычная, только вот не задалась она с самого начала.
– Так что всё-таки сказал заказчик, Кривой? Он заплатит нам сполна? – спросил один из них, снял свою шляпу и вытер обширную лысину носовым платком угрожающих размеров.
Если бы здесь была Валя, она бы безошибочно узнала в нём того самого стражника у ворот, который отправился на поиски преступников по её наводке. И это даже несмотря на то, что сегодня на нём вместо мундира стражника был костюм зажиточного горожанина, состоящий из брюк тонкого полотна и свободной рубахи, которая кое-как прикрывала обширное пузо большого любителя пива.
– Сказал, что облажался ты, Гмыря! А ведь задача у тебя была самая простая – просто смотреть в оба и сообщить, когда эта баба заедет в город. Так нет же! Понесло тебя нас со Свистуном потрошить. Якобы мы пощипали ремесленника? А если это и так? Не твоё это дело! Ты свой процент имеешь, так что и не пыхти! Вот, и сквозанула дамочка! Хорошо хоть, что Свистун может разузнать всё на свете. Подождём ещё немного, думаю, что он скоро вернётся. Чую, тут она, эта последняя забегаловка в порту.
Стражник по кличке Гмыря тоскливо вздохнул и поднял голову к небу, на котором не было ни единого облачка. Он хотел сказать своему соратнику, что не такой уж он и никчёмный, ведь именно он выяснил у той тётки, что была с нужной им женщиной, что та работает в этой забегаловке посудомойкой. Мол, они в гости к хозяйке харчевни в гости собрались, сама она уехала, а её подруга решила остаться ненадолго…
«И кончу!» - решил стражник, усмехнувшись. – «Дай только срок!»
Мужчина, который нервно перетаптывался рядом, покосился на своего друга. Хотя наверняка было сказать достаточно сложно, поскольку оба его глаза смотрели в разные стороны. Он сплюнул тягучую слюну в горячий песок и подумал: «Кончать тебя надо бы, жирная сволочь! Вот сделаем дело, тогда и руки развяжутся… Свистун будет не против!». После чего ухмыльнулся, поскольку заметил неторопливо шагающего друга, который расслабленно засунул руки в карманы своих широких штанов и улыбался, демонстрируя отсутствие нескольких зубов, из-за которых он и получил эту обидную кличку.
– Там она! Посудомойкой трудится, всё верно! – ответил он на невысказанный вопрос своих подельников.
Те заметно повеселели. Кажется, у них начинается что-то получаться. Заказчик точно будет доволен!
Глава 11
Глава 11
***
– В жандармерию обращался? – со вздохом спросил чиновник.
Крестьянин угрюмо кивнул, из чего я сделала вывод, что и это было сделано напрасно. По скучному выражению лица клерка проситель догадался о том, что и здесь он не найдёт понимания, молча нахлобучил свою шляпу на голову, встал с неудобного табурета и молча вышел.
– Погоди! – я побежала вслед за ним. – Точно уверен, что это твоя корова?
Мужик просто кивнул головой. Что же… не хотела я, но если уж так вышло… я набрала в грудь больше воздуха и посоветовала:
– А ты ему так скажи: мол, так и так, оно может и лучше, что видать, ошибочка вышла. Тогда вся скотина твоя живой останется, ведь моя-то коровёнка гриппом болела.
– Чем? – с недоумением посмотрел на меня мужик. – Не болела она ничем. Хоть кого спросите, здоровая у меня скотина, хоть коровёнки, хоть птицу возьми!
– О, Всемилостивый! Ну, гриппом! – я закатила глаза и рассердилась на его бестолковость. – Свиной там бывает, птичий… а этот – коровий. Ну, как тебе? Заразный он – страсть! Только человек не болеет, это болезнь животных. То-то он напугается! Да ты сам увидишь! Он не то, что вернёт тебе пропажу, а ещё и козу свою тебе подарит. Моральный вред, вот как это называется.
– Хорошо бы, конечно! Только чего напугается-то? Что корова чихать начнёт? – не понимал мужик.
Мне оставалось только закатить глаза и просветить крестьянина об эпидемиях и падеже скота. Причём, замечая неверие в его глазах, я с жаром принялась уверять, что и не такое на земле по воле Всемилостивого бывает! В результате в конце моего выступления мужик был просто обескуражен и только молча кивал, выслушивая от меня ужасы, после чего спешно ретировался, стоило мне только сделать вдох. Я же только огорчённо покачала головой, подозревая, что не нужно было приводить такие красочные примеры, после чего огорчённо вздохнула, повернулась и зашла обратно в кабинет, откуда столь скоропалительно выбежала. Поскольку не выяснила до конца всё, что хотела, увлёкшись восстановлением справедливости… и едва не прибила чиновника, который скрючился и стоял возле замочной скважины, пытаясь расслышать, что же такого я вещала, размахивая руками, что бедный крестьянин бледнел, краснел и хватался за сердце, потом, улучив момент, и вовсе сбежал, позабыв про мужскую гордость.