Исправленному - верить
Шрифт:
Взаимопонимание с профессором мы нашли быстро. Невольный изобретатель машины времени не стал впадать в ступор. Разве что помощничек его, юноша бледный со взором горячим, относился ко мне то ли с некоторой ревностью, то ли с подозрением. Третий человек из этого времени - офицер так не похожий на наших вояк, похоже долго не мог въехать в тему: кто я такой и откуда свалился на их голову, и несколько раз спрашивал о каком-то шампанском.
В доме нашлась одежда подходящего размера, и я облачился в некое подобие сюртука, жмущего в плечах, и клетчатые брюки-дудочки. Мои дранные джинсы большого
Прислуга накрыла стол в гостиной. Не скажу, чтобы его ломило от яств, но еда пахла по-настоящему, как должна пахнуть натуральная пища, не снабжённая непонятными примесями с таинственными маркировками, от которых в лучшем случае не будет вреда. Меня учили пользоваться ножом и вилкой, хотя в обычной обстановке я напрочь забывал об этикете и ел как было удобней - руками, с книгой или газетой. Однако не хотелось ударить в грязь лицом, поэтому приходилось следить за собой и, заодно, присматриваться, как ведут себя собеседники.
– Говорите, вы из двадцать первого века?
– оторвавшись от тарелки, спросил помощник.
Я знал, что его зовут Аркадием. Первым делом мы были представлены друг другу, таковы традиции, и я находил их весьма симпатичными.
– Совершенно верно. Меня выдернуло из две тысячи девятого года.
– Ну и как там, как живёт Россия, кто на престоле?
– включился в беседу офицер.
Я вздохнул, отставил прибор, вытерся салфеткой и откинулся на спинку стула. Разговор предстоял нелёгкий, хуже того - тяжёлый. Если кого-то и ждало нынче потрясение, так это их. Мне вдруг сделалось жаль столь милых людей, не представляющих, через какие муки пройдёт родина. Более того, не знающих, как жестоко с ними поступят спустя всего-то восемь лет, когда раздутый всякой сволочью пожар революции сожрёт немало достойных детей России.
– Что я могу сказать? Россия живёт как всегда - думая, что хуже других. А престол, его не будет. Вернее будет, но не такой. Просрали вы вашу Россию, господа, просрали, - с неожиданным гневом прокричал я.
Их было трое - профессор, его ассистент и поручик Одинцов. Они дождались, когда пришелец из будущего уляжется в спальне, и сидели теперь перед горящим камином, глядя на весело прыгающие красные огоньки.
– Может, это всё ложь?
– с надеждой спросил поручик.
– Не думаю, - устало произнёс Дементьев.
– Зачем ему врать? Более того, я заметил, как ему было больно, когда он рассказывал нам обо всех этих ужасах. О таких вещах не лгут. Вынужден признать, господа, мы накануне грандиозного перелома, и я боюсь, что ничего хорошего нас не ждёт.
– Он мог приукрасить, сместить акценты, - осторожно сказал Аркадий, которому не хотелось верить в то, что его товарищи по партии могут сотворить с Россией. Разве ради такого исхода он собирался бороться с постылой монархией?
– Всё может быть, господа, но если свершится хотя бы десятая часть из того, о чём он поведал, мне страшно за Россию. И не только за неё. Я боюсь за вас, Аркадий, за вас Андрей Евгеньевич...
– А за себя, Аристарх
– вскинулся помощник.
– За себя - нет, - отрезал профессор.
– В конце концов, я достаточно пожил на этом свете. Мне бояться нечего. А вот вам, молодёжь...
– он не договорил.
– Предлагаю донести куда следует, на самый верх, поставить всех на уши, - кипя, как паровой котёл, вскочил офицер.
– Боюсь, нам не поверят. У меня нет доказательств, кроме слов нашего гостя из будущего.
– А если мы предъявим его властям, покажем им машину времени?
– Бросьте, Андрей Евгеньевич. Ничего не выйдет. Я не уверен, что смогу повторить трюк с перемещением во времени. Произошло что-то непонятное, установка сработала не так. А почему - загадка, не поддающаяся объяснению.
– Почему вы столь пессимистичны? Неужели думаете, что там, - поручик вздёрнул подбородок кверху, - сидят одни дураки, которые неспособны разобраться что тут - правда, а что - нет?
– Я не знаю, что могу им сказать, не знаю, - развёл руками Дементьев.
– У меня есть интуиция, есть опыт, они подсказывают, что никто нам не поверит. Я не хочу прослыть сумасшедшим.
– А если обратиться к царю? Он слушает Распутина, возможно, послушает нас!
– Николай слаб, а вокруг него мало сильных и надёжных людей. Я бы не стал рассчитывать на самодержца.
– Тогда зачем нам на троне слабовольная кукла? Может, пусть всё идёт своим чередом, - предложил Аркадий.
– Вы хотите залить страну кровью?
– Нет, - смутился Аркаша.
– Тогда не стоит рушить миропорядок. К тому же и без вас будет полно желающих. Хотите к ним присоединиться?
– Я знаю, что Россия несовершенна, но менять её ценой бесчисленных человеческих жизней не для меня. Я не достоевец, господа, я знаю цену детской слезинке и знаю цену жизни, так что мой ответ отрицательный.
– Я рад, Аркаша, ты сделал правильный выбор. Я горжусь тобой, мой милый мальчик.
– И что остаётся делать?
– Будем думать, господа, будем думать. И вариант с эмиграцией из России я считаю для нас самым позорным, - подвёл черту Дементьев.
– Мы ведь русские люди, да?
Когда мне предложили присоединиться к этому сговору или заговору, я даже не нашёлся, что и ответить.
– Вы серьёзно верите, что будущее можно исправить?
В линзах пенсне отразился солнечный лучик. Профессор, не отводя взгляд в сторону, произнёс:
– Не важно во что я верю, важно, что я намереваюсь сделать. Мне нужна помощь от человека, владеющего информацией. Кроме вас, у меня никого больше нет.
– Вам больше бы пригодился учебник истории, но, произошла непростительная оплошность... у меня при себе его не было, когда вы врубили эту машинку. И насчёт информации... Я помню только азы, некоторые основные вехи, путаюсь в датах и деталях. Вам точно нужен компаньон вроде меня?
– Почему нет?
– Вы прямо как представитель известной нации - отвечаете вопросом на вопрос. Пожалуй, я приму предложение и запишусь в добровольцы. Терять мне нечего, в будущее возвращаться не хочется, оно у меня какое-то безрадостное получилось. Как распределим роли, уважаемый профессор?