Исправляя ошибки
Шрифт:
Она вновь пытливо огляделась, искренне недоумевая, отчего так остро ощущает Силу в этом месте: «Сюда? Сила хотела, чтобы я пришла именно сюда? Но почему?»
«Приглядись-ка повнимательней», — неожиданно посоветовал ей мастер Скайуокер.
Высокие, крепкие стебли травы мешали заметить неровные каменные руины, торчащие из земли, подобно гнилым зубам во рту у старухи. Цветом они почти сливались с почвой и успели кое-где покрыться мхом. Вероятно, Рей так и не увидела бы их, если бы, сделав несколько шагов, вдруг не наткнулась на один из зубцов. Девушка споткнулась и едва не упала. Ее ладони уперлись в землю, потонув в море травы.
Рей слабо выдохнула и беззвучно выругалась, почему-то стесняясь давать волю крепким словечкам, привычным для воров и мусорщиков. Но тут же встав и всмотревшись
Это и есть храм. Остатки храма. Рей боялась даже предположить, что за сила могла уничтожить священное здание, оставив от него лишь убогие обломки — была ли это неумолимая стихия или злая человеческая воля.
Разумеется, она тут же вспомнила о том, что власти Империи разыскивали заброшенные джедайские храмы, чтобы уничтожить их, а знания, что там хранятся, забрать себе. Об этом как-то поведал адмирал Статура. На это намекал и Кайло Рен, говоря об имперских архивах, где содержатся данные о древних святилищах погибшего ордена. Но ушедшие в землю, заросшие травой развалины, представшие взгляду Рей, образовались гораздо раньше — когда еще не существовало ни Галактической Империи, ни, возможно, даже ордена ситхов. На вид им было никак не меньше тысячи лет.
«Даже камни умеют говорить…»
«Если найдется тот, кто способен их услышать», — эта мысль пришла в голову Рей спонтанно, словно кто-то шепнул подсказку на ухо.
Она присела на корточки и несмело потрогала обломок подушечками пальцев. Как будто боялась, что этот камень в самом деле способен пробудиться от одного прикосновения, или того хлеще — от одного ее присутствия. Впрочем, секунду спустя эта мысль уже не показалась Рей такой несусветной чушью, как поначалу.
Она старательно боролась с неуверенностью и страхом, и скоро перешла от одних пальцев ко всей ладони, которая, поглаживая шершавую поверхность каменного осколка, похожего на древнее надгробие, все явственнее ощущала поток Силы, проходящий здесь. Рей казалось, словно она видит струйки легкого золотистого сияния, сплетения таинственной, могучей энергии — легче воздуха; легче человеческой мысли, — которые задевают ее руку, и камень, и траву.
Лицо девушки озарила улыбка умиротворения и счастья. Сквозь ее рот, восторженно приоткрытый, вырывалось горячее дыхание.
«Нет волнения — есть покой».
Рей сама не понимала, отчего ей в голову пришли эти слова из древнего кодекса джедаев, которые не раз цитировал для нее мастер Люк.
Но следом за первой строчкой в памяти воскресла и вторая:
«Нет невежества — есть знания».
Девушка решительно поднялась на ноги.
— Я здесь, — твердо произнесла она, обращаясь неведомо к кому. Однако твердо зная, что ее услышат. — Мое имя Кира Дэррис. Я пришла, чтобы учиться.
Внезапный порыв ветра заставил ее слегка поежиться. В этот миг Рей показалось, что невидимый поток своим прикосновением отозвался на ее призыв. Сила ответила ей.
— Я хочу стать джедаем.
Этого она прежде не говорила никому. Даже магистру Скайуокеру. Она, урожденная дочь темного рыцаря, хотела примкнуть к утраченному ордену рыцарей-миротворцев, как цветок, что едва пробился из тьмы почвы, тянется все выше, к свету бытия. Она, при встрече с последним джедаем еще не знавшая наверняка, желает ли изучать пути Силы, однако питавшая стойкую уверенность, что не собирается примыкать к адептам Тьмы и учиться коварству, властолюбию и корысти у Кайло Рена (тем более, сознавая в глубине души, что из порывистого, несдержанного Бена выйдет так себе наставник). Она — несведущее дитя, со слепой готовностью идущая на поводу у обстоятельств. Она, рожденная от запретной любви и сохранившая любовь в своем сердце, пронеся ее — если приглядится, тоже запретную, ибо это свойство ее натуры было невообразимо чуждым, можно сказать, преступно чуждым тем суровым условиям, в которых она выросла, — через все мыслимые невзгоды.
Как было ей не тянуться к Свету? Рей тянулась к нему вопреки всем оговоркам, и уповала на него, видя, что способна обрести в вере джедаев нечто большее, чем надежду; большее, чем поддержку и религию. Она желала обрести дом — быть может, не в прямом значении этого слова, но по
Таково было ее осознанное решение, сделанное после всех тягот и соблазнов, которые Рей преодолела на Биссе. Ей хотелось верить, что оно, это решение, и вправду отвечает истинным стремлениям ее души. Девушка надеялась, что Свет поможет ей совладать с чем-то невиданным и мрачно-могущественным, сидевшим внутри нее. С тем, что позволило ей одолеть Кайло Рена, а позднее и самого Сноука. Но именно эта темная сущность делала ее опасной для других одаренных, обрекая на одиночество и нескончаемый поиск ответов.
По сути, она просила у Светлой стороны Силы помощи. Предлагая взамен свою верность.
Потому она стояла посреди леса, вытянувшись в струнку и широко расставив руки в стороны, прикрыв глаза, и, повинуясь важности момента, беззвучно плакала, омывая слезами свою душу, чтобы затем без сожаления посвятить ее тому великому и могущественному явлению, которое совершенно неожиданно стало ее частью, хотя еще пару месяцев назад Рей искренне верила, что рассказы о великой Силе и легенды джедаев — всего лишь сказки, иносказание. И в этом положении ее тела, как и в ее стремлении, несомненно, было нечто от акта искренней жертвенности, от простого и прекрасного ритуала, подразумевающего доверительность и бескорыстие. Она еще не могла открыться и отдаться полностью — срок для этого еще не настал. Однако Рей стремилась к этому; стремилась так искренне, с такой нежной решительностью и убежденностью, что напоминала невесту — символ драгоценной, ревностно оберегаемой чистоты, которая готова вот-вот священно отдаться тому, кто, по ее мнению, наиболее этого достоин; отдаться с тем же чувством сладкой и горькой прелести. Ибо чистота эта существует лишь для того, чтобы погибнуть ради торжества жизни, сама же по себе она не стоит ничего.
Вселенская энергия говорила с нею языком образов и видений.
С закрытыми веками Рей созерцала тех, кого утратила: Хан Соло, в последний миг своей жизни с состраданием касающийся лица сына — того, кому еще предстоит жить, день за днем неся на себе груз преступления, совершенного против любви; товарищ Хана Чубакка, дикарь с Кашиика, великан с золотым сердцем, павший жертвой суровой и безликой карательной машины Первого Ордена; R2, которого Рей так и не сумела вызволить из рук врагов; Финн, безжизненно лежащий в медицинском саркофаге. А чуть глубже еще две фигуры, объятые глубоким сумраком, стоящие одна подле другой, так что поначалу можно вовсе принять их за одного человека: первая — это отец, подвергнутый пыткам и казненный в цитадели Сноука; вторая — загадочный принц, который теперь то ли жив, то ли нет, но если Бен Соло все же умер, его смерть была, без сомнения, куда более ужасной, чем все перечисленные ранее. Эти два образа принадлежали тем, кого Тей назвал «рабами» и «тенями самих себя».
Сила показывала девушке эти образы минувших дней один за другим, вновь и вновь болезненно теребя в ней ощущение потери, чтобы та отчетливо увидела и дала себе ответ, действительно ли она сама и ее чувства чисты перед Светом. Любовь — краеугольный камень в философии джедаев, однако чувство собственности граничит со страстью, которую лучше всего охарактеризовать, как страсть обладания, и с Темной стороной.
— Нет страсти — есть безмятежность, — сквозь слезы повторила Рей очередную часть кодекса, словно некий заговор. — Нет хаоса — есть гармония…
Завершающую строку девушка не решилась произнести вслух, поскольку та обладала, на ее взгляд, особым смыслом применительно к нынешней ситуации и к ней самой: «Нет смерти — есть Сила».
Ей пора смириться, что она не может вернуть Хана или своего отца, перестать оплакивать потерю, уступив место в сердце светлой грусти и вечной памяти. Те, кто был дорог ей и кто уже не с нею — ведь они не исчезли, не растворились в Бездне; они слились с Силой и преобразились в Силу, став частью ее бесконечного потока. Быть может, прямо сейчас они наблюдают за жизнью других, не способные говорить с живыми напрямую — это умение дается лишь величайшим одаренным, — но способные по-прежнему видеть и слышать происходящее в мире и даже опосредованно влиять на события. Так, по крайней мере, Сила успокаивала рану в душе девушки.