Испытание адом
Шрифт:
Уорнер Кэслет тяжело вздохнул. Парнелл уперся в него взглядом, молодой человек открыл рот, но закрыл его, так ничего и не сказав. Адмирал печально улыбнулся.
– Трудно смириться с изменой, правда, коммандер? Как может адмирал, принесший присягу отечеству, в военное время выдавать врагам политические тайны Республики?
– Сэр, решать вам, – заговорил наконец Кэслет. Глаза его беспокойно блестели, лицо, несмотря на загар, побледнело. – Господь свидетель, не мне вас судить. Судя по рассказанному вами, Республикой управляют предатели и убийцы. Я… честно говоря… я догадывался об этом и до вашего рассказа. Но я, как и вы, принес присягу, и Республика, кто
– Сынок, – устало вздохнул Парнелл, – пойми, нет у тебя никакой родины. Если тебя угораздит вернуться домой, ты очень скоро снова окажешься в Аду, и это – в лучшем случае. А скорее всего тебя просто шлепнут, потому что, просто разговаривая с этими людьми… и со мной, ты уже совершаешь страшное преступление. И вот еще что, коммандер. Республика не заслуживает верности таких славных ребят, как ты, потому что сама она никогда не была верна своим защитникам. Не была, когда ею правили люди вроде меня, а уж при нынешней власти и подавно.
– Не могу с вами согласиться, сэр, – хрипло возразил Кэслет.
Хонор уловила за его словами боль, разочарование и, главное, мучительное подозрение: кажется, он все-таки мог с этим согласился. Хуже того, в глубине души уже согласился. А значит, как бы это ни было тяжело, должен перестать прятать голову в песок, собраться с духом и принять осознанное решение.
– Наверное, не можешь, – сказал Парнелл, не желая давить на молодого офицера. – Но из этого отнюдь не следует, что я не прав. Хотя, – он покачал головой, – кажется, некая толика этого прекраснодушного идеализма до сих пор липнет и ко мне. Поразительная вещь. – Он покачал головой. – Сорок лет службы, десятки кровопролитных кампаний – черт побери, ведь это я предложил начать нынешнюю войну! – наконец, арест, пытки, восемь лет Ада. Но где-то в глубине души мне до сих пор хочется верить, будто я служил не пьяной продажной шлюхе, а божественно прекрасной леди, за которую не жалко отдать жизнь.
Он тяжело вздохнул и снова покачал головой.
– Но увы, сынок, она не леди. Давно уже не леди. Возможно, когда-нибудь она снова станет чистой и прекрасной – как раз для этого ей потребуются такие люди, как ты, люди, которые станут преобразовывать ее изнутри. Но ты, коммандер, в этом участвовать не сможешь… так же как и я. По той простой причине, что, как бы мы к ней ни относились, она, стоит угодить ей в руки, тут же убьет нас обоих.
Он умолк, и в помещении воцарилась тишина. Хонор переглянулась со своими офицерами и, прокашлявшись, спросила:
– Могу я расценивать ваши слова как переход на сторону Альянса, сэр?
– Нет, адмирал Харрингтон. Во всяком случае, я не поступаю к вам на службу. Как бы то ни было, но заставить себя помогать вам убивать таких людей, как этот мальчик, – он указал на Кэслета, – людей, которых я сам обучил, воспитал и направил на службу той системе, которой служил, – это выше моих сил. В том, что происходит сейчас, есть доля моей вины, и я не могу участвовать в истреблении честных офицеров, попавших в переплет по моему недомыслию. Не говоря уж о том, что и в поганом Пьеровом Комитете могут-таки появиться нормальные люди, а не одни костоломы и людоеды. Господи, как мне хочется в это верить!
Адмирал осекся, отрешенно уставился куда-то в пространство, содрогнулся и неожиданно обрел прежнюю невозмутимость.
– Нет, к вам на службу я не пойду, – решительно заявил он Хонор. – Не пойду, однако из этого не следует, что я нe смогу навредить Пьеру – это
– Лиги? – непонимающе переспросила Хонор, и Парнелл усмехнулся.
– Ага. Уверен, здесь, в Аду, найдется немало людей, которые с удовольствием отправятся туда со мной. Кое-кто наверняка предложит свои услуги Альянсу, но к таким, на вашем месте, я бы отнесся с осторожностью. Люди стоящие так просто своих убеждений не меняют. Но одно дело – перейти в военное время на сторону неприятеля, и совсем другое – выступить с разоблачением преступного кровавого режима. И вот тут Лига окажется очень кстати. У них там прекрасные законы, касающиеся перемещенных лиц и политических беженцев, и у меня есть все основания предполагать, что, когда мы «восстанем из мертвых», журналисты будут виться вокруг нас стаями.
Рамирес понимающе хмыкнул, и Парнелл кивнул громадному командору.
– Уже сам факт появления на экранах людей, официально объявленных казненными, сильно подорвет доверие к нынешнему режиму, ну а если вы позволите нам снять копии с обличительных материалов, которые наверняка найдутся в здешних архивах, мы приложим все усилия к тому, чтобы они попали в нужные руки. Как я понял из рассказов осужденных, прибывших сюда в последнее время, Солнечная Лига фактически отказалась от эмбарго и поставляет Республике военные технологии. Наше появление может изменить отношение властей Лиги к этому вопросу. Но даже если поставки не прекратятся, позиции Комитета будут подорваны. Как ни старается власть отрезать народ от всех неофициальных источников информации, полная изоляция невозможна, все известное на планетах Лиги рано или поздно доходит и до нас. А когда народ узнает, кто на самом деле убил Гарриса, Комитет зашатается.
– Боюсь, сэр, вы возлагаете на это неоправданно большие надежды, – подал голос Кэслет.
Парнелл взглянул на него, и коммандер пожал плечами.
– Сэр, сейчас наш народ разделен на три основные категории: тех, кто искренне верит в объявленные цели новой власти и полностью поддерживает ее политику, тех, кто сотрудничает с властями в надежде постепенно, подталкивая систему в «правильном» направлении, добиться ее улучшения, пропихнуть свои собственные идеи, и тех… кто слишком напуган, чтобы предпринимать какие-либо действия. Единственные, кому есть дело до случившегося восемь лет назад, принадлежат к первой категории, но как раз они, боюсь, ничего делать не станут. Они не захотят отказаться от «полезных» преобразований, пусть даже эти преобразования претворяются в жизнь не самыми лучшими людьми. Можно ли пойти на такое, да еще в разгар войны?
– Возможно, коммандер, в этом есть доля истины, – согласился Парнелл, глядя на Уорнера с заметно возросшим уважением, – но попробовать стоит. В определенном смысле я, как и флот в целом, оказался меж двух огней. Сражаться на стороне неприятеля я не стану, но и мириться с преступным режимом не намерен. Каждый должен сделать то, что может.
– Понимаю, сэр, – сказал Кэслет. Его лежавшие на коленях руки сжались в кулаки, плечи напряглись. – Видимо, это относится и ко мне.
– Тут уж, коммандер, решение не за мной, – мягко заметил Парнелл. – Я ведь не знаю, каким ветром тебя занесло в Ад, знаю только, что сюда никто не попадает добровольно. Однако в пребывании здесь есть определенные преимущества…