Испытание мечтой, или Подруги поневоле
Шрифт:
– А кетчуп? – Из-за закрывшейся двери послышался гогот. – Ничего смешного, – прошипела Алина и крикнула громче: – Нам в туалет надо!
Точно ведь! Руки грязные, а ковшиком уже не воспользуешься.
Дверь снова распахнулась.
– Шевелитесь! Обе, быстро! – Рябой бандит отступил, освобождая проход, и демонстративно поиграл вытащенным из кармана пистолетом. – Не балуй! Пули не пожалею, если что.
Туалет оказался на первом этаже коттеджа. Отделочные работы здесь ещё не были закончены, но горячая вода имелась. Мы по очереди воспользовались унитазом
– Поселите нас в доме, места жалко, что ли?
– Поговори мне тут! – рыкнул рябой и ткнул девушку стволом в спину.
Алина охнула и скорчилась:
– Больно!
На шум вышли два других бандита, вид у них был суровый. Чтобы не усугублять ситуацию, я схватила мажорку за локоть и потащила к сараю, шепча на ухо:
– С ума сошла? Из дома-то мы как убежим?
Чай за это время почти остыл. Мясо было жестковато и пересушено, но мы уничтожили всё до последней крошки, ведь после вчерашних макарон у нас во рту ничего, кроме воды, не было. Едва покончили с фуршетом, заскрежетал ключ в замке, на сей раз охранник пришёл один – забрал миску и кружку. Вторую Алина спрятала за спину. В ответ на требовательный жест я заискивающе улыбнулась и попросила:
– Оставьте, а то пить не из чего.
– Ковш куда дели? – буркнул мужик.
– В бочке утонул, – изобразила смущение я.
Мужик зло хлопнул дверью, но добычу не отобрал, что радовало. Неизвестно, когда они соблаговолят кормить нас в следующий раз, а без воды туго придётся.
Снова оказавшись взаперти, мы некоторое время торчали около бочки. Фанера осталась на ней, но теперь там стояла единственная выпрошенная нами кружка.
– Вполне бы мы с ним справились, – философски заметила Алина.
Спорить я не стала, хотя понятно, что, оглушив одного бандита, мы бы напоролись на остальных. Нет, нужно копать дальше. Оставив «постового» у дверей, я снова взялась за погнувшийся от непривычной нагрузки ковш. К сожалению, дело шло медленно.
Несмотря на то, что на следующий день у меня болели все мышцы, а во рту стоял вкус земли, будто её ела, я продолжала рыть. Уже можно было подсунуть под стенкой руку и нащупать траву по ту сторону, но до нужной глубины было ещё далеко, и я сомневалась, что успею за три отведённых дня. Хорошо, что охранники нас не беспокоили, по всей видимости, решив, что одного приёма пищи в день пленницам вполне достаточно. Алина возмущалась, но кричать и чего-то требовать не стала – хватило-таки ума.
В пять часов нам опять приволокли шашлык и чай. Я поела, отвалилась и поняла, что даже шевелиться не могу. Рябой унёс посуду, а я не могла заставить себя подняться.
– Слушай, смени меня, я больше не могу.
– Я? – Алина прекратила хождения и нависла надо мной: удивилась, словно был ещё кто-то, кого я могла бы просить. Она запустила пальцы в волосы, постояла так с минуту, потом с протяжным вздохом, от которого все в округе должны были почувствовать угрызения совести, сказала: – Никогда ничем подобным не занималась.
Меня разобрал смех. Реально колотило. Свернулась калачиком и хохотала до икоты, потом расчихалась – в нос попала соломенная пыль. Еле смогла выговорить:
– Я, по-твоему, профессиональный экскаватор?
Алина изогнула губы в снисходительной улыбке и с видом человека, делавшего великое одолжение, присела на корточки около ямы. Под неторопливое поскрёбывание метала по земле я уснула. Разбудил меня влажный шершавый язык, вылизывающий щёки и подбородок. Открыв глаза, я обнаружила прямо перед собой лохматую морду, чёрный кожаный нос и круглые бусинки тёмно-карих глаз.
– Кто это? – вскрикнула, отпихиваясь от суетливо-вёрткого существа.
– Правда, мимишный? – Алина отложила ковшик и дотянулась до собаки, забирая её себе на колени.
Это был йоркширский терьер, действительно, милый. Пёсик вертелся и тявкал, меня подбросило от возмущения:
– Как он сюда попал?
– В дырку, – весело отозвалась Алина, тиская собачку. – Обожаю лохматиков!
– Гони его! – я упала на колени рядом сумасшедшей парочкой, схватила пса и попыталась засунуть обратно в подкоп. Справиться с вертящимся как заводная игрушка терьером не получалось.
– Ладно тебе! – уговаривала меня Алина, пусть остаётся. Он помогал копать…
– Реально не въезжаешь? Вдруг зайдёт кто и увидит? Как собака сюда пролезла, а? – я сунула пса ей в руки, подбежала к другой стене и выглянула в окно. Как чувствовала: один из бандитов направлялся к сараю. – Идёт! Скорее!
В четыре руки мы протолкнули незваного гостя наружу, я быстро скинула куртку и заткнула ей дыру, Алина припорошила сверху соломой. Оставалось надеяться что, пока мы совершаем санитарную прогулку, пёс не преодолеет хлипкую преграду.
Увы, лаз вполне пригодный для маленькой собачонки, оставался маловат для двух двадцатилетних кобылок. Мы обе были стройными, но поднырнуть под стену на нашем месте сумела бы разве циркачка из тех, кого называют гуттаперчевыми. Нужно было расширять яму и в эту и в другую сторону. Там, на наше счастье, продолжал трудиться терьер. В сарае копали мы с Алиной по очереди.
– У нас ещё день в запасе, – успокаивала она, скорее, себя, чем меня, – следующей ночью уйдём.
– Уйдём, – соглашалась я.
Телефон пришлось выключить для экономии заряда, он понадобится, когда мы удалимся на безопасное расстояние, чтобы сообщить спасателям, где нас искать. В том, что папаша-бизнесмен вышлет за нами десять отрядов спасателей, Алина не сомневалась.
Как позже выяснилось, суток в запасе у нас не было.
Измученные непривычным трудом, под утро мы обе уснули. Громкий лай прямо в ухо заставил меня приподняться и оглядеться. Терьер, убедившись, что я очнулась, принялся за мою соседку: рычал, таскал её зубами за рукав, лаял. Я, не очень-то соображая спросонья, огляделась. Резко пахло керосином, в носу свербело, горло сковал спазм. Различить что-либо было невозможно не столько из-за темноты, сколько…