Испытание мечтой, или Подруги поневоле
Шрифт:
Дым! Всё пространство сарая заволокло дымом. Нас подожгли! Разбуженная псом Алина сидела на соломе и задавала вопросы. Один за другим десятки или сотни вопросов. Бестолочь! Чтобы хоть как-то ориентироваться, я включила телефон и осветила сарай. Сквозь серую пелену едва проступали очертания двери. Я кинулась туда. Заперто. Выглянула в окно: огонь лизал стену с плотоядным потрескиванием.
– Валим! – крикнула я. Помогла подруге подняться и подтолкнула её к подкопу. Алину потряхивало, она что-то кричала, взывала к совести поджигателей, я же пыталась её угомонить: – Тише! Лучше им думать, что
К несчастью, драгоценные минуты ушли на возню. Я реально стала задыхаться. Алина змеёй пролезла в дырку под досками, мне пришлось подталкивать её. Когда полезла я, подталкивать было некому, правда, Алина, откашливаясь и отплёвываясь, тащила меня за лямки комбинезона. Хорошо, что эта стена ещё не занялась, мы проползли метров пять и повалились на траву. Вокруг стоял весенний лес. Я лишь успела удивиться, почему соседний участок выглядит таким диким, и куда подевался пёс. Потом навалилась тьма.
3. Мы попали
Не вполне придя в себя, я испытывала блаженство. Мягкое ложе успокаивало натруженные мышцы, а лёгкое одеяло согревало их. Аромат сирени ласкал обоняние. Приятно было думать, что я спала дома, а дым, огонь, сарай и спасавшая меня собака – всего лишь кошмар, пригрезившийся после встречи с Денисом.
– Вера! – позвала я. – Веруня!
– Лен, мы где? – голос Верочке не принадлежал.
Очень хотелось его не узнать, но, увы, этот звонкий тембр порядком поднадоел за время совместного плена, и не узнать его я не могла. Открыла глаза, осмотрелась. Комната – метров шестнадцать квадратных – напоминала хостел или больничную палату где-нибудь в отсталой российской глубинке. Светлые отштукатуренные стены, белый потолок, трёхстворчатое окно с тюлевой занавеской, колыхаемой сквозняком. Из мебели четыре узкие кровати, столько же тумбочек, откидной стол и две табуретки. Всё деревянное, покрашенное в цвет слоновой кости. Та самая шатенка, которую мне совершенно не хотелось видеть, сидела на кровати около окна, подтянув колени к груди и устроив на них острый подбородок. Одета Алина была в просторную ночную рубаху из белой бязи. На мне оказалась в точности такая же.
Я села, спустив ноги с кровати и нащупав шлёпанцы.
– Где наша одежда?
Алина пожала плечами, выдав очередную глупость:
– Сначала подумала, что мы в раю. Типа умерли и…
– А потом что ты подумала? – прервала я её неторопливые рассуждения.
– Что нас спасли и поместили в психушку.
– Это ближе к истине, – согласилась я, – третий вариант есть?
– Окно открыто, этаж низкий, дверь не заперта. Мы свободны.
Мне стало обидно: почему она первой в себя приходит? Уже в который раз! Подавив глупую эмоцию, я встала, но покачнулась и вынуждена была схватиться за спинку кровати.
– О-ой! Слабость какая!
– Я тоже далеко не смогла уйти, – подтвердила мои впечатления подруга по несчастью, – опоили, что ли, чем?
– Думаешь? – В злой умысел хозяев чистой комнатки верить не хотелось. Предположила другое: – Просто надышались угарными газами. Повезло, что нас нашли.
Алина посмотрела на меня долгим взглядом и протяжно вздохнула:
– Давай пока не скажем, кто мы.
– Почему?
– На всякий случай. – Вид у неё был задумчивый, судя по всему, Алина не привыкла принимать важные решения. – Сделаем вид, что память потеряли. Разберёмся в ситуации.
– Ладно. – Я успела проверить тумбочку – никаких вещей там не было. Это настораживало, особенно отсутствие мобильника. Действительно, зачем благодетелям лишать нас связи?
Решение мы приняли вовремя – за дверью послышались шаги и шуршание колёсиков. Дверь резко распахнулась, в комнату заехала тележка, уставленная тарелками и чашками. Катила её одетая в тёмный длинный сарафан и белую блузку с широкими рукавами на удивление несимпатичная девушка.
– Здравствуйте, красавицы! – весело сказала она. – Проснулись? Матушка Афанасия так и предрекла, что к обеду поправитесь! – Она выставляла наши порции на стол, продолжая щебетать: – Ужинать в трапезную позову, а сейчас велено в келье накрыть!
Мы с напарницей слаженно изображали заброшенных в стан врага шпионов: молчали и рассматривали незнакомку. Она уже выкатила тележку за дверь, когда я встрепенулась:
– Вещи наши где?
– А-а! Так я постирала, высушила, отутюжу и принесу. Страсть какие замызганные были штанишки-то! – Девушка вернулась в комнату и заговорщицки зашептала: – Вы из Большого мира? А? Сёстры разделились. Одни говорят, что у нас таких красивых и быть не может, а другие доказывают, что из Большого мира сюда ходу нет.
Мы с Алиной переглянулись, не представляя, как реагировать на столь очевидный бред, но отвечать нам не пришлось – из коридора послышался строгий скрипучий голос:
– Сестра Анфиса! Тебя за смертью посылать?
– Ой, – присела наша кормилица, – пойду, а то, не ровен час, накажут.
Она нырнула за дверь, а мы ещё с минуту боялись пошевелиться. Что это было вообще?
– Я так понимаю, – заговорила Алина, пододвигаясь к столу, – это какой-то монастырь.
– В лучшем случае, – согласилась я, – но больше похоже на секту.
С недоверием покосившись на предложенную еду, я взялась за ложку. Есть хотелось невозможно. Рыбный супчик выглядел аппетитно, булочки, обсыпанные кунжутом, просились в рот, компот из сухофруктов дразнил яблочно-грушевым ароматом. Уже через минуту мы оставили опасения и дружно работали ложками. Алина не забыла напомнить о нашем уговоре:
– Видишь, как я была права? Если это секта, всё имущество заставят переписать на монастырь. А так, раз мы не помним, откуда взялись, то и обобрать нас нельзя.
Пришлось согласиться. Цепь неприятных событий не случилась бы в моей жизни, не окажись я в тот день рядом с мажоркой, и я не была готова к такому повороту. А вот Алина, несмотря на кажущуюся ветреность и взбалмошность, довольно быстро оценивала риски. Воспитывали её иначе, чем меня: столько в ней было недоверия к людям, и понятно, что не природного.
После обеда соседку потянуло на философию. Она и раньше много болтала, но я её разглагольствования игнорировала. Поначалу надеялась расстаться и забыть о существовании этой девицы, потом была занята подготовкой побега и сил на разговоры не имела. Теперь же в тихом спокойном месте после сытного обеда и продолжительного отдыха я была настроена более благодушно и даже отвечала на вопросы.