Испытание невиновностью
Шрифт:
– Д-да, я читала такие книжки... Это, я думаю, было, как у вас говорится, пото... пето...
– Патология, – догадался Колгари.
– Да. Джеки – это был, конечно, патологический случай. Но каким он умел быть нежным, каким ласковым... Ну просто чудесным. Такого, бывало, наговорит, и всему веришь.
– Он, вероятно, и сам верил, – вставил Колгари.
– Я ему твержу: «Я же тебе в матери гожусь». А он мне: «Молоденькие меня не интересуют». Он говорил, что они грубые все, девчонки. А его, мол, привлекают женщины опытные и зрелые.
– Он
– Говорил, что да. И вел себя как влюбленный... – У нее задрожали губы. А сам небось все время думал только о деньгах.
– Совсем необязательно, – возразил Колгари, стараясь выспросить побольше, – Он, возможно, и вправду был к вам искренне привязан. А что он обманщик, то такая уж у него была натура лживая, он не виноват.
Ее огорченное, тронутое морщинами лицо чуть-чуть просветлело.
– Да, – согласилась она. – Хорошо бы так думать. Утешает. Мы с ним строили планы: поедем вместе, во Францию, в Италию, если то, что он затеял, получится. Нужен только небольшой капиталец, так он говорил.
«Обычный прием, – подумал Колгари. – Интересно, сколько несчастных женщин попались на эту удочку?»
– Сама не знаю, что на меня такое нашло, – продолжала она. – Для него я бы сделала все, о чем бы он ни попросил.
– Это естественно, – кивнул Колгари.
– И небось не только со мною он так обошелся, – с горечью сказала она. Колгари встал.
– Я очень благодарен вам за откровенность.
– Теперь он умер... Но я его никогда не забуду. Эту его обезьянью мордашку. И как он, бывало, сидит грустный-грустный и вдруг – как расхохочется. Такой был чудак! Он не был совсем уж плохой, я уверена, в нем было и хорошее, – проговорила она, вопросительно заглядывая ему в глаза.
Но на это у Колгари не было ответа.
Глава 21
Ничто не предвещало того, что сегодняшний день будет особенным.
Филип Даррант и не подозревал, что сегодня раз и навсегда решится его судьба.
Он проснулся в хорошем расположении духа и чувствовал себя вполне бодрым. В окно весело светило неяркое осеннее солнце. Кирстен принесла ему полученное по телефону известие, от которого его настроение улучшилось еще более.
– Тина приедет сегодня к чаю, – сообщил он жене, когда та внесла поднос с его завтраком.
– Вот как? Ах, ну да, сегодня она работает только до ленча, – вспомнила Мэри.
– Что-нибудь не так, Полли?
– Нет, ничего.
Она срезала для него макушку яйца. И сразу же он ощутил досаду.
– Я ведь еще владею руками, Полли.
– Я подумала, что тебе лучше лишний раз не утруждать себя...
– Сколько, по-твоему, мне лет? Шесть?
Она немного удивилась его отповеди. А потом вдруг сообщила:
– Сегодня возвращается Эстер.
– Да? – рассеянно отозвался Филип, мысленно прикидывая, как лучше разговорить Тину. Но потом вдруг заметил, какое у его жены лицо.
– Бога ради, Полли, неужели ты думаешь, что я питаю преступную страсть к этой девочке? Мэри отвернулась.
– Ты все время говоришь, какая она прелестная.
– Она и вправду прелестная. Для тех, кому нравятся изысканные линии и неземной облик. – Он сухо прибавил:
– Но я не очень-то гожусь в соблазнители, мне кажется.
– А хотел бы, наверно.
– Это смешно, Полли. Я не знал, что ты такая ревнивая.
– Ты ничего про меня не знаешь.
Он хотел было возразить, но промолчал. Ему пришло в голову, что, пожалуй, он и вправду знает про Мэри не так уж много.
Она сказала:
– Я хочу, чтобы ты был мой, и только мой. И чтобы в мире никого не было, кроме тебя и меня.
– Нам скоро бы стало не о чем разговаривать, Полли. Он проговорил это шутливым тоном, но ему было не по себе. Сияние утреннего солнца вдруг померкло. Мэри продолжала:
– Давай уедем домой, Филип! Очень тебя прошу!
– Скоро, скоро уедем, но только не сейчас. Дела продвигаются. Как я уже сказал, к чаю приедет Тина, – добавил он, надеясь направить ее мысли по другому руслу:
– Я многого жду от Тины.
– В каком смысле?
– Тина что-то знает.
– Про убийство, что ли?
– Да.
– Откуда ей знать? Ее же здесь вообще не было в тот вечер.
– Я теперь уже в этом не уверен. Знаешь, возможно, она была. Удивительно, как помогают всякие мелочи, которые вдруг выясняются. Миссис Нэрракотг, приходящая прислуга, рослая такая, рассказала мне одну вещь...
– Ну, о чем она могла рассказать?
– О слухах, которые ходят в деревне. Эрни, нет, кажется, Сирил, сынишка миссис... не помню, как ее... был с мамашей в полицейском участке, поскольку он что-то такое видел вечером того дня, когда была убита миссис Аргайл.
– Так что же он видел?
– Н-ну, тут миссис Нэрракотг ничего определенного сообщить пока не смогла. Не выведала еще у мамаши этого Сирила. Но нетрудно догадаться, правда, Полли? Мальчишка вышел погулять, следовательно, увидел он что-то на улице. И значит, одно из двух: он видел либо Микки, либо Тину. Я лично думаю, что это приезжала Тина.
– Она бы сказала об этом.
– Необязательно. Видно за версту, что она что-то знает, но не хочет рассказывать. Допустим, она приехала в тот вечер. И вот она входит в дом и видит, что ваша мать убита.
– А потом уезжает, ни слова не сказав? Глупости.
– У нее могли быть на то свои причины. Возможно, она что-то увидела или услышала – и догадалась, кто убийца.
– Она не особенно любила Жако. Я уверена, что она не стала бы его покрывать.
– Значит, под ее подозрение попал кто-то другой. А позже, когда Жако арестовали, она решила, что все-таки ошиблась, и поняла, что ей совсем не нужно было заявлять, что в тот вечер она вообще не выходила из своего дома. Но изменить показания, естественно, уже не могла. Теперь-то, конечно, совсем иная ситуация.