Испытание верностью
Шрифт:
Лида не сразу поняла, о чем он, а когда смогла вникнуть в суть, прошептала в приоткрытые губы:
— Он…
Собственное безумие вскружило голову. Как он с ней, так и она с ним.
— Он, говоришь?! Ладно…
Сама напросилась. Ревность вскружила голову, буквально до искр перед глазами. Теряя человечность, обретал жестокость, стоило только представить её с Удовиченко. А она, глупая, лишь сильнеё распаляла эту жестокость, подливая масла в огонь.
Не хотел он, чтобы вот так. Хотел по-нормальному. С ласками до головокружения,
Снова начал двигаться, вжимая её в стену. Целовал до онемения в губах. До боли.
Лида несколько раз была на грани. Вот-вот и из горла вырвется признание, что он самый-самый, что впервые испытывает подобное крышесносное наслаждение, что Тимур никогда не касался её членом.
Но только постанывала. Не осознавая реальность, чувствуя его глубоко в себе, горячего и твердого. Он двигался резко, грубо, распаляя и себя и её до первобытных инстинктов.
— А так?
Она не отвечала. Не смогла, даже если бы захотела.
— Молчишь?
Брал её жестко, бесконтрольно, и в то же время не замечая, что готов на всё, лишь бы она продолжала и дальше биться в его руках, содрогаясь в спазмах, взрываясь от оглушительного оргазма. Замедлился, упиваясь красотой запрокинутого лица, румянцем на щеках, припухлыми от поцелуев губами.
— Ты лучше…
Всё же произнесла едва внятно и повисла на его плечах. Стараясь не зацепить бинт, прошлась ладонями по тугим, налитым мышцам и, прикусив губу, уткнулась носом в небритую щеку. Хотела спросить, как его самочувствие, но промолчала. Вряд ли он нуждался в её сострадании.
Егор опустил ресницы, наслаждаясь последними минутами близости, потерся губами о её мягкие губы и в несколько глубоких толчков достиг разрядки.
Теперь и сам вздрагивал от мощных девятибалльных волн, накрывших с головой. Это была тёмная страсть. Самое настоящее грубое соитие, лишенный чувственности секс. Или всё же не лишенный? Ласкал ведь её там, такую сладкую и манящую, гладил спину, оставляя после себя россыпь мурашек, нежил упругую грудь, дурея от прикосновения тела к телу.
Взял её за лицо, чуть сдавив скулы и заглянув в захмелевшие глаза.
— Сколько? — ошарашил, высматривая первые признаки зарождающегося недоумения.
— В смысле? — словно издалека почувствовала, как он убрал руки, как осторожно снял её с себя, опуская на пол, и отстранился.
— Да ты!!.. — едва удержала равновесие. Ноги отказывались держать. — Вообще охренел?
— Да ладно, я пошутил, — поднял с пола рубашку и перекинул через плечо. — Всего лишь взаимная выгода: ты использовала меня, я – тебя. Без обид, да? — нагло ухмыльнулся. — Но я докажу тебе, слышишь?.. Докажу, как ты ошиблась, не доверившись мне сразу.
Лида убито подняла глаза. Слишком болезненная расплата за пережитую эйфорию. Не могла дышать, не могла даже сглотнуть. Знала, что именно так всё и закончиться.
Собирая
Сзади всколыхнулся воздух, зашевелив разбросанными по плечам волосами – Егор потянул на себя дверь, постоял с минуту на пороге, прислушиваясь к наступившей за спиной тишине, и тяжело переступил его, сделав шаг в темноту.
Так и ушел, оставив дверь нараспашку.
А Лида осталась стоять с неправильными ощущениями во всем теле. Унижение, трепет, удовлетворение – все перекликалось между собой. Не жалела о случившемся. Но было больно. Натянутая до предела пружина наконец-то взорвалась, ободрав до крови внутренности. Стоило сделать вдох. Сильнее, глубже.
Не получалось.
Медленно сползла по стенке. Было ощущение какой-то нереальности. Словно всё произошло не с ней, а с другой Лидой, а ей выпала возможность понаблюдать со стороны.
Раньше не понимала, как может человек, сидя на одном месте и не шевелясь, долго смотреть в одну точку. Теперь и сама испытала подобное. Прекрасное состояние, эмоции отскакивают от тебя подобно теннисным мячикам. Сколько так можно продержаться? Полчаса? Час? Всю ночь? У каждого по-разному.
Ей хватило одного солнечного лучика, чтобы вернуться в реальность, принять её таковой, какая она есть, и заметаться по квартире, в страхе не успеть предупредить Даню о надвигающейся опасности. Не сегодня так завтра Тимур обо всём узнает (если уже не в курсе) и начнет действовать. Ему ничего не стоит провести данные угрозы в исполнение.
Пришлось подключить к питанию выдернутый со вчерашнего вечера шнур от телефона и начать приводить себя в порядок. Времени совсем мало.
Не теряя надежды, в спешке приняла душ, кое-как позавтракала, и прихватив нужные документы, засобиралась на улицу.
В прихожей на тумбочке затрезвонил телефон. И рада проигнорировать, но вдруг это отец? И так вчера весь день была вне зоны доступа.
Но звонил не отец, а Тимохина.
— Матвеева, ты совесть имеешь? — завопила в она трубку. — Я с вечера не могу к тебе дозвониться. Ты как вообще?
Лида устало прикрыла глаза.
— Да в порядке я, в порядке! Никто не убил, в лес не вывез и не закопал.
— Типун тебе, Лидка, во-о-т такой здоровенный. Ты что несёшь? Я же места себе не нахожу от волнения, а у тебя шуточки, знаешь ли.
— Говорю как есть.
И вдруг захотелось поделиться пережитым. Тимохина ведь в курсе. С ней проще.
— Илон, — прикусила губу, чувствуя, что опять разрыдается, — я во всём призналась…
— Ииии… ты в своем уме?!!
— Как никогда. Ну не выдержала я! Не смогла спокойно наблюдать, как рушиться его бизнес.
— Ёпрст, Матвеева, и так спокойно об этом говоришь? Он ничего тебе не сделал?
— Кто?
— Кто-кто? Конь в пальто! Студинский твой!
Замотала головой, будто подруга увидит её ответ.