Испытание верностью
Шрифт:
Умница Карл сразу все понял. Не тратя времени на разговоры, он вывел огорченную Фею в коридор, к расположенному неподалеку учительскому туалету, а сам устроился напротив, на подоконнике. Когда же Татьяна Эрнестовна, освежившись и приведя себя в порядок, вернулась в коридор, пряжка была уже починена. Карл с видом глубокой задумчивости вертел в руках бархатную шляпу.
Его размышления закончились тем, что он взял удивленную Татьяну Эрнестовну под руку и повел мимо новогодней поляны к запасному выходу,
В лицо Феи плеснула снежная волна, и Татьяна Эрнестовна, схватившись свободной рукой за шляпу, жалобно пискнула.
– В снежном ореоле твой наряд особенно хорош, – улыбнулся Карл.
Татьяна Эрнестовна тут же перестала дрожать и горделиво выпрямилась. Карл достал из багажника «Опеля» фотоаппарат «Canon», раздвижной штатив и компактную, но мощную фотовспышку.
– Так я и знал, что понадобится, – сообщил он Татьяне Эрнестовне. – Иди-ка сюда, к этой елке…
Татьяна Эрнестовна безропотно подошла к одетой в снежный чехол елке, одиноко возвышавшейся на фоне таких же заснеженных кустов сирени, и повернулась к Карлу.
– Очень хорошо, – одобрил он, – превосходный контраст!
Татьяну Эрнестовну ослепила первая вспышка.
– Так, а теперь повернись направо и подними голову… еще немного! Теперь налево. А сейчас встань прямо и посмотри на меня! Нет-нет, не надо открывать рот, просто стой прямо и улыбайся!
Татьяна Эрнестовна считала себя женщиной терпеливой, но всему же есть предел.
– Карл! Объясни мне, для чего это?.. То есть мне, конечно, очень приятно, что ты меня снимаешь, но все же – зачем? Я ведь не фотомодель какая-нибудь…
Перья, облепленные сверкающими под вспышкой снежинками, кокетливо и выжидательно шевелились.
– Я фотографировал твой костюм, – ответил Карл, и Татьяна Эрнестовна вздохнула несколько разочарованно.
– А снимки я собираюсь передать одному знакомому, который работает арт-директором цюрихского филиала компании «Quelle».
И Татьяна Эрнестовна восторженно ахнула.
28
– Они разрабатывают сейчас новое перспективное направление – карнавальные костюмы, – продолжал Карл, сворачивая свою технику и убирая ее в багажник.
Татьяна Эрнестовна заметила, что багажник весь заставлен разной формы и величины коробками и что верхние коробки помечены звездами, солнцами, кометами и прочими космическими знаками.
– Думаю, твой костюм их заинтересует. В любом случае он примет участие в конкурсе непрофессиональных проектов, который будет проводиться в центральном офисе компании, расположенном в двух кварталах от моего дома, и как раз во время весенних каникул. Так что, если ты не против, вместе со снимками я передам им и твои координаты…
– Против?! Я? Ох,
И Татьяна Эрнестовна, решив, что словами все равно не выразить нахлынувших чувств, привстала на носках намокших от снега замшевых туфелек и, грациозно изогнувшись, поддерживая одной рукой шляпу, обняла его за шею.
– Шеф, я готов! – послышался сзади, от двери запасного выхода, веселый голос трудовика, и Фея Ночи в испуге отпрянула.
– Ой, – растерялся невольный свидетель интимной сцены, – извините!
В руках он держал большую коробку каминных спичек.
– Ты замерзла, – сказал Карл Татьяне Эрнестовне, – вернись пока в школу.
– А что вы тут со Степой собираетесь делать? – спросила Фея, испуг и досада которой мгновенно сменились жгучим любопытством.
– Это пока секрет, – важно заявил трудовик, – так что шли бы вы, Татьяна Эрнестовна, и в самом деле в столовую… А вот когда услышите со двора разнообразные громкие звуки, тогда и возвращайтесь вместе со всеми…
Ирина Львовна сидела за столиком, крутя в пальцах бокал с недопитым шампанским, и рассеянно смотрела на танцующих. Отслужившие свое вороной парик и цыганская шаль были небрежно брошены на соседний стул.
Сияющей и окрыленной Татьяне Эрнестовне Ирина Львовна показалась какой-то скучной, и ей захотелось немедленно это исправить. Ну в самом деле, разве можно грустить в такой вечер?
– Ты знаешь, Ира, Карл сделал мне такой подарок! – пылко заговорила она, усаживаясь напротив сестры и невзначай смахивая своей широкой юбкой ее парик. – Такой подарок! Ой, извини, я сейчас подниму…
Ирина Львовна медленно повернула голову в ее сторону, и Татьяна Эрнестовна застыла в изумлении – глубоко посаженные, невзрачные, цвета бутылочного стекла глаза англичанки горели совершенно тем же огнем, что и ее собственные, большие, яркие и небесно-голубые.
– Ира! Значит, и ты… Значит, он и тебе…
Ирина Львовна улыбнулась и так же медленно кивнула. Потом отобрала у Татьяны Эрнестовны парик, безжалостно свернула его и засунула в сумку.
– Так что же ты молчишь! Рассказывай!
– Сначала ты!
Сестры воззрились друг на друга.
– Ну хорошо, – уступила Татьяна Эрнестовна, – знаешь, Ирочка, я весной все-таки поеду в Швейцарию…
– Я тоже, – сказала Ирина Львовна.
– Но я поеду не просто в гости к Карлу, а по важному делу, – добавила Татьяна Эрнестовна.
– Я тоже, – кивнула Ирина Львовна.
– И это дело, – возвысила голос Татьяна Эрнестовна, чтобы до сестры наконец дошло, что ни о каких «тоже» не может идти и речи, – вероятно, будет связано с работой в компании «Quelle» – если, ты, конечно о такой слышала…