Испытание веры
Шрифт:
Я решил проверить — и подошел к куполу вплотную.
Лицо не чувствовало ничего — ни жара, ни прохлады, ни ветерка. Поверхность даже на расстоянии шага определялась с трудом.
Коснуться ее рукой я не посмел. Разве разумно было бы касаться движущегося винта нашего судна? Разве что человек захочет, чтобы у него было рукою меньше, чем при рождении. Но кончиком меча я все-таки прикоснулся — осторожно, едва-едва.
Ничего не случилось. Рука не ощущала структуры поверхности, просто нечто не пускало меч дальше. Я нажал сильнее, затем еще сильнее. Меч мой не продвинулся ни на волос. Он даже не оставил царапины на поверхности. Да полно ли, была ли здесь поверхность вообще? Вещественная поверхность? Даже тень от меча, что должна была падать на купол, и то исчезла. На песке — пожалуйста, а на куполе нет.
Я вернулся к товарищам. Мы попытались пробить купол арбалетом — иногда там, где бессильна сила, помогает скорость. К счастью, я выпустил стрелу по касательной, потому что она отлетела от поверхности столь стремительно, что, попади в кого-нибудь из нас, быть новой беде. Проследив место падения стрелы, я пришел к выводу, что соударение стрелы и купола было совершенно упругим — или близко к совершенству.
Отойдя к кораблю, я, теперь уже тщательно выверив угол, выстрелил из метателя. Заряд взорвался далеко в пустыне — поверхность отразила его с легкостью. Когда я второй раз подошел к куполу, то увидел ожидаемое — метатель, как и меч и арбалетная стрела, не смог даже поцарапать купол.
Идеальная защита. Мы нашли образчик идеальной защиты! Удайся нам разгадать тайну купола, и никакое орудие Темных Мастеров не было бы нам страшно.
Мы взобрались на палубу. Солнце было еще далеко от горизонта, но нас подстегивало нетерпение — все-таки поиск принес новое знание, и хотелось поскорее донести его до нашего поселения.
Остаток пути прошел гладко во всех отношениях — мы больше ничего и никого не встретили, песок мягко ложился под колеса корабля, ветер был сильным, но не ураганным. До заката оставалось добрая пара склянок, когда мы причалили к Гавани. Корабль был слишком велик, чтобы загонять его в Подземелье, и мы построили в ста шагах от входа Гавань — место, где можно было собирать новые корабли и укрывать их от непогоды — а в дальнейшем собирать и самоходные экипажи.
Нас встретили со всем вниманием, на которое могут надеяться скауты. Раненых товарищей тут же отправили в лазарет, и вскоре пер Шейкли подтвердил, что жизнь их вне опасности.
Погибший же был погребен на поверхности, там, где мы решили устроить наше кладбище. Чтобы предохранить тело от ведомых и неведомых животных, мы построили склеп, да и само тело помещали в кокон из прочнейшего астика.
На совете я доложил о каждой детали моего похода, и «поход Шерлока» решено было полностью внести в летопись поселения. Большая честь для меня и моих товарищей.
Решено было удвоить наземные патрули — известие о прыгающих монструозиях не на шутку встревожило всех. Я предложил сделать подобие катапульт, подбрасывающих глыбы связанного момтом песка — чтобы две дюжины стражей границ могли попрактиковаться в стрельбе по движущимся мишеням. Большее количество мы не могли выучить до тех пор, нока не научимся воссоздавать заряды для метателя. Позднее совет воплотил мою идею в жизнь, и она дала свои плоды.
Я рассказал и о городе, и о пирамидах, но продолжить их исследование немедленно мы пока не могли: ничего ценного они пока не обещали, а опасность со стороны монструозий не позволяла утолять любознательность в ущерб остальным занятиям. Но вот поход к Неуязвимому Куполу было решено надолго не откладывать, хотя пока и неясно было, как проникнуть под оболочку. Возможно, где-нибудь рядом, в песках лежал ключ для решения этой загадки.
Три последующих дня я и двое моих товарищей по походу готовили Стражей Границы к отражению вторжения прыгающих монструозий. Мы были уверены, что рано или поздно оно случится — до Пирамид, как оказалось, было немного более дюжины лье, и теперь, когда пиявки знали о нашем существовании, появление их близь Подземелья казалось неизбежным.
Провидение и тут уберегло нас — нашествие монструозий действительно вскоре случилось, и Стражи границы доказали, что не зря изводили заряды метателя на учениях.
Пер Шейкли покуда запретил мне хождение в Навь — сначала следовало дождаться благоприятного взаиморасположения светил, а не изводить впустую ментальные силы. Я углубился в исследование второго уровня Подземелья. По мнению пера Шейкли, в течение луны исследовавшего это место в суб-Нави, здесь могли находиться особые кладовые Наследия. Его прозорливость и на этот раз оправдала себя: нам удалось отыскать магнитные арбалеты — оружие, лишь немного уступающее метателям, но менее зависимое от зарядов. Даже обыкновенная стрела в магнитном арбалете обретала трехкратную мощь. А стрела серебряная — десятикратную! Превосходное оружие, и оно нас выручило во время Второй Атаки монструозий на поселение.
Помимо этого, я должен был исполнять обыденные обязанности — утешать уставших, подбадривать утомленных, помогать перу Шейкли в проведении служб, чертить планы Подземелья, рассчитывать движения Светил — все то, что потом и вспомнить-то бывает трудно, но сейчас занимает изрядно и времени, и сил.
Происходило то, что обыкновенно происходит в поселениях к концу первого — началу второго года — во всяком случае, так учили в семинарии: люди начали уставать. Усталость не была усталостью тела: пожалуй, никогда в истории республики Метц не было прежде поселения, где пионерам стол и кров стоил меньших трудов. Два человека в пещерах Манны без труда обеспечивали питанием все поселение, и у них оставалось вдоволь времени для экспериментов: они научились разводить манну со вкусом хлеба и со вкусом мяса, и даже неотличимую от земляники! Жилые покои Подземелья по своим удобствам равнялись княжеским — я об этом уже, кажется, упоминал. Мастерские могли обеспечивать нас одеждой, обстановкой — из разных видов астика, разумеется. Пионеры шаг за шагом исследовали Подземелье, каждый из них пробовал себя и в Мастерских, и в пещере Манны, но я замечал порой странный блеск в глазах.
Я делал все, чему был обучен — но знания мои были рассчитаны на наш Мир. Здесь же требовалось иное, и обрести его можно было лишь собственным опытом. Покой и довольствие могут обернуться худшими трудностями, чем страдания и невзгоды. Мать всех грехов — праздность. Люди начали терять связь с Миром. С нашим Миром.
Все больше и больше пионеров стремились в патруль — под фиолетово-оранжевым небом им было легче, чем под надежными сводами. Им нужно было нечто, связывающее их с родиной. Солнце. Звезды. Ветер.
Воистину нет зла, которое Провидение не может обернуть добром! Первое нашествие монструозий ободрило всех и вернуло смысл существования! Оно показало, что не зря мы стремились усовершенствовать свое искусство во владении метателем, напомнило о битвах с силами Нечистого, как прошедших, так и, что важнее, предстоящих!
Все возжелали стать стражами границы и получить магнитный арбалет. Отлично. Арбалет не метатель, стрел вдосталь, и вскоре наше поселение имело четыре отряда по дюжине человек в каждом. Между отрядами даже возникло соперничество, впрочем, не переходящее во вражду: в поселениях бывает и это. Вновь время поселенцев было заполнено до последней склянки.