Испытание Виктории
Шрифт:
— Это бычье дерьмо! — Тар ждал, пока его друг успокоится.
— Объясни, что произошло.
— Дегас Тайнс пилотировал транспортный шаттл «Трир» на «Возмездие» сегодня в 14:30. Он привез приказ, подписанный вами, утверждая, что это ваш приказ и что Станнит должен быть передан ему для транспортировки в Высший совет. На самом деле он — личная охрана члена ассамблеи Станнита, назначенная его сыну, и хотя приказ подделан, подпись — настоящая. Это ваша подпись, но с заказа на поставку боеприпасов.
— Как, черт возьми, это возможно?! — Уильям был
— Не знаю, но знаю точно, что у нас проблемы.
— Понятно. Гэд?
— Снова под стражей, — уверил его Куинн. — Дегас сдался спокойно, хотя Гэд пытался заставить его драться. Там что-то есть, Уилл, и мне нужно раскопать это.
— Согласен. Я выясню, что происходит, со своей стороны, — Верховный адмирал отключился.
* * *
Отключив связь, Куинн обратил внимание на Лукаса, изо всех сил пытающегося сохранить серьезное лицо.
— Майор, вам приказано собрать вещи и явиться в Высший совет. Ваш транспорт отправляется через два часа, — отдал ему приказ адмиал.
— Что? — Лукас не был бы более шокирован, если бы Куинн объявил его мятежником.
— Вы должны отчитаться перед Высшим советом, майор.
— Куинн, что происходит? — потребовал он.
— Это вам объяснит Высший совет, майор, — Тар встал и отдал ему честь, что было не совсем обычно.
— Куинн? — Лукас растерянно смотрел на человека, которого знал всю жизнь.
— Удачи, майор, свободен.
— Да, адмирал, — он отдал честь в ответ.
* * *
Виктория нервно расхаживала по комнате. Лукас не звонил и не отвечал на звонки ни на личный, ни на служебный комм. Что это значит? Он пострадал во время нападения? Куинн предупредил бы ее, не так ли? Позвонить дяде Уильяму? В тысячный раз проведя дрожащей рукой по волосам, она направилась в сад. Может быть, свежий воздух поможет? Прогуливаясь по саду королевы, она направилась к своему любимому месту и с удивлением обнаружила его уже занятым.
— Мама? — тихо позвала Виктория, боясь помешать. — Все в порядке? Что ты здесь делаешь?
— Я в порядке, садись, — Синди протянула руку. — Я не могла уснуть и не хотела будить твоего отца.
— Что случилось? — Виктория быстро подошла, взяла ее за руку и села рядом с ней на скамейку.
— Просто мысли… Так много всего нового произошло, и тут все так… Мне просто нужно было немного времени наедине. В бункере его было много, а теперь я обнаружила, что жажду его.
— Я могу уйти, — Тори собиралась встать.
Синди сжала ее руку, удерживая на месте.
— Нет, — она бросила на дочь твердый взгляд. — Что случилось?
— Ничего страшного.
— Прекрати! — резкий голос матери заставил ее подпрыгнуть. — Мне надоело, что все обращаются со мной, как с хрустальной вазой, которую нужно брать только в лайковых перчатках! Я женщина, черт возьми, и я заслуживаю, чтобы со мной обращались как с женщиной!
— Мама, — Виктория не знала, откуда это взялось.
— Ты моя дочь и ты явно расстроена. Ты скажешь мне, что случилось, чтобы я могла помочь, или таким образом помоги мне, Тори… — Синди не собиралась отступать.
— Лукас сегодня не звонил, — прошептала Тори, и слезы наполнили ее глаза.
— О, детка… — мама обняла ее за плечи и притянула к себе.
— Что, если что-то случилось, мама? Что, если он ранен? Что мне делать? — ее голос сорвался.
Синди крепче прижала дочь, хорошо помня это чувство. Это потерянное, испуганное чувство от незнания того, жив или мертв человек, которого ты любишь. У нее было много таких ночей, как у Виктории, из-за Питера.
— Ты должна верить, Тори. Не теряй веру. Лукас вернется к тебе. Вы двое слишком много пережили, чтобы не быть вместе, — она обхватила лицо дочери руками, осторожно смахивая слезы большими пальцами. — Загляни внутрь себя, Тори, в то место, которое связывает тебя с Лукасом. Он там? Ты всегда именно так будешь знать, что он вернется к тебе.
— Откуда ты знаешь?
— Я побывала на твоем месте, и у меня были такие же бесконечные бессонные ночи, когда страх и одиночество выматывают, заставляя тебя сомневаться. Тебе придется решить, сможешь ли ты справиться с этим, Тори, потому что если ты не сможешь, то лучше уйти, ради Лукаса.
— Я никогда не уйду от Лукаса, несмотря ни на что!
— Тогда ты должна научиться справляться с одинокими ночами! Виктория, он не должен знать о твоем беспокойстве, иначе это сделает его работу намного сложнее: он будет переживать за тебя, а не о миссии, на которой находится, и это погубит его.
Виктория закрыла глаза, положив голову на плечо матери, и посмотрела глубоко внутрь себя. Выражение ее лица расслабилось, и легкая улыбка появилась на губах.
— Он жив, мама! Он в порядке!
— Вот видишь, я же тебе говорила, — Синди прислонила голову к плечу дочери.
Мать и дочь сидели так некоторое время, наслаждаясь ночной тишиной и единением. Но тут Тори подняла голову, и ее взгляд упал на единственный камень перед ней.
— Я не знала… я должна была знать, что тетя Кэсси подумает об этом, — Виктория помнила четыре камня, установленные здесь раньше, по одному на каждого члена ее семьи, включая Бретта, хотя его имени там не было, теперь же остался только камень дедушки Джейкоба.
— Интуиция привела меня сюда. Кэсси пыталась удержать меня подальше, думая, что это расстроит меня, — поделилась Синди.
— Разве нет? — удивилась Тори.
— Сначала, увидев имя твоего отца на камне… Я всегда знала, что это может случиться, но мы с Бреттом… нет, это не расстроило меня, ведь я знала, что это неправда.
— Я так часто приходила сюда, чтобы поговорить с вами, со всеми вами. Я рассказывала тебе о своей жизни, о Лукасе. Я рассказывала тебе о своих бедах, надеждах, мечтах. Ты всегда была частью этого, мама, — она вновь посмотрела на мать. — Ты мне скажешь, что случилось? Может, я смогу помочь.