Испытание волхва
Шрифт:
Капитан Трутнев допускал, что уже через год они могли выйти по УДО. Такое случалось. Но едва ли за это время приятели, бездельники и пьяницы, стали почти святыми и преисполнились благих намерений и чистых помыслов. Интуиция подсказывала полицейскому, что скорее следовало ожидать обратного эффекта. Но доказательств у него не было, а догадки, как известно, к делу не подошьёшь. И он скрепя сердце сделал вид, что поверил в перерождение Егорши и Коляна.
– Молодцы, – произнес он вяло. – За намерение хвалю. А как оно будет на деле – время покажет.
– Обязательно покажет, Илья Семёнович, не сомневайтесь, – сказал Егорша. Его слова прозвучали двусмысленно, и он поспешил исправить впечатление, заявив: – А если надо ещё что сделать для блага общества – вы только намекните. Вмиг исполним!
Неожиданно участковый вспомнил, что в недавнем прошлом приятели частенько охотились в лесу, и редко кто из местных жителей знал здешние места и обитающих там животных лучше, чем они. Мало на что надеясь, он спросил:
– Как вы думаете, какой зверь, не боящийся людей, мог объявиться в наших краях?
– Медведь-людоед, – не задумываясь, ответил Егорша, а Колян часто закивал головой, соглашаясь с ним. – Подобное и раньше бывало. Отведал косолапый с голодухи человечинки – и понравилось, хочет еще. Такого если не пристрелить, то он много бед наделает.
– А если так, то вы могли бы найти и пристрелить его? – осторожно спросил участковый.
– Да запросто, – ухмыльнулся Егорша. – Правда, Колян? Только прикажите, Илья Семёнович!
Но капитан Трутнев промолчал. Он не был уверен, что это хорошая идея – дать только что освободившимся из заключения приятелям ружья и послать их в лес. Но она была пока единственной, зародившейся в его голове за этот день.
– Я подумаю об этом, – неопределённо произнес он, сделав вид, что не заметил, как разочарованно вздохнул его собеседник.
– Если надумаете, то знаете, где нас найти, – сказал Егорша. – Ну что, Колян, пойдём? Нам еще надо в храм зайти, испросить у отца Климента благословения.
Капитан Трутнев понял, что это было сказано специально для него, чтобы усыпить его подозрения. Егорша, в отличие от своего глуповатого приятеля, был далеко не прост, он догадался, что участковый не доверяет им. А полицейский и в самом деле хотел бы знать в будущем о каждом их шаге в посёлке, если уж невозможно было проведать мысли и истинные намерения. Но сообщать об этом приятелям он не собирался. А когда за ними закрылась дверь, он с облегчением вздохнул. Его головная боль только усилилась после этого разговора. Вдобавок теперь ему не давал покоя налитый кровью глаз Егорши, злобно взирающий на окружающий мир и, казалось, противоречащий всему тому, что говорил его хозяин.
– Свалились на мою голову, – с досадой произнес Илья Семёнович, ни к кому не обращаясь. – Как будто и без того проблем было мало! Ох, чует мое сердце…
Не договорив, участковый снова подошёл к карте и вернулся к тому, чем занимался перед появлением двух приятелей в его кабинете – созерцанию огромного зелёного пятна с неровными краями, в центре которого чернела, будто случайная клякса, крошечная точка.
Глава 4. Благословение
Едва они вышли из полицейского участка, Колян с недоумением спросил:
– Что за ахинею ты там нёс?
Егорша только ухмыльнулся в ответ и отвернулся. Обидевшись на столь явное пренебрежение, Колян возмущённо произнёс:
– Ты бы меня сначала спросил, умник! Не собираюсь я горбатиться на постройке школы.
Егорша с презрением посмотрел на него.
– Да, я не дурак, не то, что ты, – грубо сказал он. – Можешь идти своей дорогой. Только сначала пораскинь мозгами, что жрать будешь. В чужом огороде картошку по ночам выкапывать?
– Раньше как-то жил – и теперь проживу, – пробурчал Колян. – Не твоя печаль.
– Вот именно – как-то! – хмыкнул Егорша. – А меня послушаешь – будешь сыт, пьян и нос в табаке. На белых простынях спать, чёрную икру ложкой кушать, коньяком запивать. Нравится тебе такой расклад?
– Это как? – спросил Колян заинтересованно. Нарисованная приятелем картина поразила его воображение.
– Как да как, – пренебрежительно произнес Егорша. – Другие-то слова знаешь, умник? Или только за участковым можешь повторять?
– Да ты не обижайся, Егорша, – залебезил Колян, как всегда, сломленный силой духа своего приятеля, благодаря которой тот в их компании неизменно был лидером. – Я разве против? Ты же знаешь – я за тобой в огонь и воду! Ты мне только намекни, что задумал.
– Узнаешь в своё время, – пообещал Егорша. – А пока помалкивай, когда я говорю, да кивай. Глядишь, и за умного сойдешь.
Сказав это, он круто развернулся и пошел к храму, не сомневаясь, что приятель последует за ним. Бунт подавлен в зародыше, его авторитет вожака восстановлен.
Так и случилось. Униженный и уже не протестующий Колян уныло поплёлся следом. Со стороны он был похож на побитую собаку, которая шла за своим хозяином, не виляя хвостом лишь потому, что его не было.
Однако Колян не умел долго унывать. Пока они шли к храму, он снова воспрянул духом и даже начал насвистывать какую-то примитивную весёленькую мелодию. Подойдя, они увидели стоявшего на паперти юношу в потрёпанной рясе, который развлекал себя тем, что ковырял в носу пальцем. Может быть, из-за этого его лицо выглядело глуповатым. В храме он состоял на должности звонаря, а также был мальчиком на побегушках, послушно, но на свой лад, исполнявшим все распоряжения настоятеля. Когда он увидел приятелей, его лицо отобразило крайнюю степень изумления. Заметив это, Колян решил сорвать на юнце свою злость и грубо окликнул его:
– Эй, сопляк, где твой хозяин?
– На небесах, – с достоинством ответил тот.
– Вот те на! – воскликнул Колян. – Неужто помер отец Климент?
– Батюшка жив и здрав, слава Господу, – невозмутимо произнес юноша. – Но ведь вы же не про него спрашивали.
– Да ты издеваешься надо мной? – с угрозой проговорил Колян, подступая ближе. – Давно чужого кулака не нюхал?
Но Егорша не позволил конфликту развиться. Он предостерегающе положил руку на плечо своего приятеля и миролюбиво обратился к юному звонарю:
– Тебя, кажется, Владимиром зовут?
– Истинно, – охотно подтвердил тот. – Назван так был при рождении в честь Владимира Мономаха, благоверного князя в Соборе всех святых, в земле Русской просиявших.
– Тогда скажи мне, Владимир, где сейчас отец Климент? У меня к нему есть дело.
– Батюшка отдыхает после утренней службы, – тоном, не допускающим возражений, произнёс юноша. – Его нельзя беспокоить.
– А ты передай ему, что я хочу сделать пожертвование на нужды храма.