Испытание. По зову сердца
Шрифт:
— Да, — вздохнул Яков Иванович. — Как это все неожиданно. Откровенно говоря, меня даже страшит... Если мне немного не по себе, то можете представить, что будет с Кочетовым. Ведь это молодой паренек, белорус. До войны, как он рассказывал, кроме своей вески и Витебска, больше ничего не видал. И вдруг прямо к Сталину...
— Ничего страшного.
— Легко сказать. Поглядел бы я на вас, — Железнов с хитрецой смотрел на генерала, — каким героем выглядели бы перед ним вы?.. Да, вы сказали никому не говорить... А как же Кочетову?
— Кочетову пока ни слова. Все это скажет командующий фронтом.
— Как же так? Ведь сегодня же надо выдать и подогнать ему новое обмундирование. Кроме этого я ему скажу утром постричься, побриться и прибыть в полном порядке. И он, наверняка, спросит: «В чем дело, товарищ комдив?» или что-то в этом роде.
— А вы скажите: «Кочетов! Садитесь в машину и никаких вопросов. Все будет сказано по приезде в штаб». Он солдат и вас поймет.
Дверь скрипнула, в землянку вошел Никитушкин и предложил чаю.
— Давай! — скомандовал Железнов.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Из Кремля член Военсовета повез всех офицеров прямо на КП фронта. Там их принял командующий генерал-полковник Конев И.С. Он на приеме в Кремле не был, так что его интересовало все, что там говорилось.
Когда все было переговорено, командующий сказал:
— Всем вам — на кого распространяется наша власть — Военный Совет фронта присвоил очередное офицерское звание. Генерал Алексашин, зачитайте приказ!
Яков Иванович видел, как Николай зарделся радостным румянцем, когда Алексашин в разделе «Старшего лейтенанта» прочел: — Кочетову Николаю Осиповичу.
Железнов и Кочетов задержались на КП еще на сутки, так как на другой день командующий беседовал с каждым командиром в отдельности по всем насущным вопросам боевой жизни и быта их полков и дивизий.
Яков Иванович вышел от командующего в третьем часу дня и прошел прямо в домик генерала Алексашина, где его ждал Кочетов уже в форме старшего лейтенанта.
— Поздравляю, — Железнов протянул ему руку. — Теперь тебе, Микола, надо расти до комбата, — и он взглянул на майора Токаря — порученца Алексашина, как бы прося его поддержки. Тот понял и утвердительно поддакнул:
— Так точно, товарищ полковник.
— Но для этого, Кочетов, — продолжал Железнов, — тебе надо обязательно учиться. Поезжай-ка, дорогой, в Подольск на курсы комбатов.
По лицу Николая разлилась хитроватая улыбка.
— Не возражай! — рассердился Яков Иванович. — Такие офицеры, как ты, на вес золота, а без образования ты что?
— А вы, товарищ полковник, не серчайте. Я согласен. Меня, — Николай скосил глаза на Токаря, — товарищ майор уговорил.
— Прекрасно! Тогда поехали.
* * *
Не успел еще Железнов снять шинель, как в землянку вошел Хватов.
— С приездом! — протянул он руку. — Вот мы держим рот на замке, а «солдатский вестник» вовсю трубит: «Нашито — Кочетов и командир — у Сталина». Видимо, от солдата ничего не скроешь. Ну, рассказывай, пока нам никто не мешает. — И Хватов сел на табуретку.
— Погоди. Дай дух перевести. — И Железнов, приоткрыв дверь, крикнул: — Никитушкин! — Тот в одно мгновение появился на пороге. — Чайку, да погорячее! Что-то с дороги познабывает. Да и что-нибудь поесть.
— Ну, рассказывай, что там было?
Яков Иванович опустился на табуретку.
— Спрашиваешь, что было? Было, друг мой, многое. — И он, пока Никитушкин возился в другой землянке с ужином, рассказывал: — Одно доложу — неизгладимое впечатление! Я и сейчас нахожусь под тем впечатлением. Шутка ли, я и Микола Кочетов и на приеме. И у кого? У Верховного Главнокомандующего! Да, чуть было не забыл. — Тут Железнов извлек из чемоданчика бутылку коньяка и зеленую коробку «Герцоговина Флор» и протянул ее Хватову. — Кури! Для тебя на КП фронта, в военторге, купил.
— И много вас было? — спросил Фома Сергеевич.
— Сравнительно немного. Один комкор — генерал Коротков, он был старшим нашей группы, и по трое командиров дивизий, полков, батальонов и рот. Сопровождал нас член Военного Совета Николай Александрович Булганин. Я все время стремился держаться среди комдивов последним, но перед дверью в приемную впереди идущие чего-то замешкались, и я оказался рядом с генералом Коротковым. Нас встретил секретарь Иосифа Виссарионовича товарищ Поскребышев. Он поздоровался с нами и тут же ушел в кабинет Сталина. Не прошло и трех минут, как дверь распахнулась, и Поскребышев пригласил нас, уступая дорогу.
Первым вошел член Военного Совета, за ним генерал Коротков, комбриг Алехин и четвертым — я. И так за нами остальные.
Верховный шел к нам навстречу, одетый в форму маршала. В глубине кабинета, у длинного стола, молча стояли, ожидая начала беседы, члены Политбюро и маршал Шапошников. Иосиф Виссарионович протянул руку Булганину. Николай Александрович представил нас всех Верховному. Иосиф Виссарионович поздоровался с каждым за руку.
Получилось здорово. Мы подходили к Верховному по всем правилам строевого устава.
Товарищ Сталин попросил нас садиться и показал влево, в сторону длинного, накрытого зеленым сукном стола, и сам пошагал к своему столу. Там, не садясь, набил трубку табаком, раскурил ее и, подходя к нам, начал подводить краткий итог за прошедшие год и четыре месяца войны о том, что за это время мы приобрели немалый боевой опыт и что Ставке хотелось бы подробно знать, как мы живем, воюем, какие у нас нужды и трудности. Попросил также подробно изложить, чем надо помочь нашим частям и фронту, высказать предложения по устройству армии, о формах ведения боя, о вооружении роты, батальона, полка, дивизии, о хозяйственном снабжении, о питании воинов, словом, обо всем. И спросил, кто начнет.