Испытание
Шрифт:
Наверху в сто глоток гаркнули: „Молодец! Ай да молодец!“ И тут заметил я, что по обоим берегам народу собралось тьма-тьмущая.
Крутимся мы с бочкой как очумелые, и одно только сомнение меня берет,
Прошу их, а сам ногами бочку сжимаю и ногами же работаю. Поднесется бочка к берегу, вытяну я ноги, и не бочка о камень стукается, а мои ноги, и она обратно в воду плывет. Притащили наконец веревки, кинули их мне. Привязал я к одной бочку, к другой себя, как уж я это сделал, про то одному мне ведомо, привязал, значит, и кричу:
— Тяни-и!
Вытянули они бочку, а с ней и меня. Ступни у меня все в крови! Кожа на коленях содранная. Дали мне штаны, сел я на ишака и поехал в село. Один ведет моего ишака, словно я от святых мест возвращаюсь, а следом за мной целая толпа валит — стар и млад идет, конца- краю не видать. И бочку тащат. Поставили ее во дворе мечети и объявили:
— Тут стоять будет, в общем владении.
Спрашивают моего согласия.
— Согласен, — говорю, — только, чур, уговор: пускай Кара Сулю на нее влезет и три раза перед всем народом прокричит, что деревянные обручи лучше железных.
Залез Кара Сулю на бочку и не только это прокричал, но еще и от себя прибавил:
— Эй, люди добрые, стар и млад, знайте, что нет лучше деревянных обручей, коли их настоящий мастер делал! Лучше деревянных обручей не найти!
Заплатили мне сколько положено и еще сверх того дали шерсти, меду, воску, так что за одну бочку получил я добра — на трех ишаках не увезти. Как увидал меня отец со всем этим добром да как рассказал я ему, почему на мне чужие штаны надеты, так у него прямо глаза на лоб полезли.
После этого начали объявляться один за другим желающие, чтоб я им бочку сделал, пошла торговля, отбою не стало от заказчиков, и денег не сосчитать. Старых мастеров люди обходили и ко мне шли, а ведь было тогда в наших краях больше ста двадцати душ бондарных дел мастеров!
Сто двадцать мастеров, да никто из них не сделал бочки, что, как очумелая, крутилась к пучине на дне ущелья, и бороды у муллы не отрезал.