Испытания госпожи Трейт

Снежная Дарья

— Но это и есть угроза, господин Уолтер. Угроза магии, угроза миру. Если сейчас закрыть глаза на нее, то через десять-двадцать лет…

— Странно, но я не получал никаких официальных запросов по поводу проведения замеров на моих заводах… — перебил меня промышленник, четко ударив в самое большое место.

Мне нечего было на это сказать, но я все же попыталась:

— Пожалуйста, послушайте…

— Я уже послушал, — отрезал Уолтер, и голос его сделался сухим, жестким и царапающим как наждачная бумага. — Идите и без ордера на проведение мероприятий подобного плана от государственного исследовательского центра не возвращайтесь.

Я сильнее сжала в руках ручки своей сумки — а вернее даже почти чемоданчика, наполненного

не только инструментами, но еще и бумагами. И я могла бы сейчас открыть этот чемоданчик, достать бумаги, разложить их перед Уолтером, попытаться объяснить, но понимала, что он не станет слушать. Надо чем-то зацепить его. Я думала, что угроза его делу — лучший способ, но ошиблась.

Облизнув пересохшие губы и не отводя взгляда от сверлящих меня глаз, я предприняла последнюю попытку:

— Я не смогу вернуться с ордером, потому что из научно-исследовательского центра при университете, где я работала, меня уволили. Уволили как раз для того, чтобы я подобных исследований не проводила. Потому что подтвердить эту теорию — значит, нанести по современному миру такой удар, какой никому не снился… они струсили. Они не захотели брать на себя такую ответственность, как будто, если закрыть глаза на проблему, она исчезнет. Но ведь это не так. У меня с собой есть все бумаги, все расчеты, я готова все вам показать и объяснить, почему я думаю, что генераторы опасны. Да и в конце концов, мои замеры никак не повлияют на работу вашего производства. Вы можете просто разрешить мне их провести, и мы будем знать наверняка, права я или нет.

В кабинете директора завода воцарилась тишина. Уолтер побарабанил пальцами по столу и бросил:

— Всего доброго, госпожа Трейт. Будьте любезны, не забудьте забрать ваше дерево.

Эти слова, признаться, мою решительность слегка надломили. Мне потребовалось столько сил, столько воли, столько собранности, чтобы добраться досюда — и все напрасно. К горлу внезапно подступил ком, а к глазам слезы. Я решительно сглотнула первое и сморгнула второе, и ровным голосом произнесла:

— Если передумаете, напишите мне. Оливия Трейт, улица Сквозняков, дом три. До свидания, господин Уолтер, — я перевела взгляд на названного Брайаном и кивнула и ему. Чернявый насмешливо козырнул мне.

Выходя из кабинета, я старалась утешать себя тем, что проиграла бой, а не войну. Завтра будет новый день, а в моем распоряжении сейчас все время мира.

Но березу я мстительно оставила в приемной.

Спустя полчаса я об этом жалела. Если к заводу я неслась, как укушенная, ведомая надеждой и рабочим энтузиазмом, и пять километров размытой дороги не были мне помехой, то идя обратно, я чувствовала себя солдатом из ошметков разбитой армии. Сломленная и смертельно уставшая. Мелкая водная пыль, висящая в воздухе намеком на дождь, постепенно самоопределилась, превратилась в редкие капли, и я подозревала, что на этом ее становление еще не окончено. Грязь под ногами мешала как следует ускориться — не хватало еще поскользнуться и извозиться по уши, как поросенок. Так что метла мне сейчас бы не помешала. Утешало только то, что все равно больше сотни метров я бы на ней не пролетела — выдохлась бы. И как наши далекие предки в свое время лихо носились по ночному небу наперегонки?..

Говорят, уныние грех, так что ух как я сейчас согрешу…

Меня выставили с работы две недели назад, а до сих пор, стоило об этом подумать, перед глазами живо вставал образ господина Гиллема, директора исследовательского центра, смотрящего на меня строго и с осуждением:

«Вы хороший сотрудник, Оливия, и могли бы стать перспективным ученым, если бы избавились от излишней самонадеянности и перестали гоняться за призраками. Мы дали вам этот шанс, вы его упустили. Наша задача двигать этот мир вперед, а не разрушать его досужими домыслами. Наука — это не ваше, найдите себе другое призвание».

Трусы.

Я сказала это Уолтеру и повторила бы кому угодно. Они просто струсили. Отчасти их, наверное, можно понять. Мир может и шагнул далеко вперед, но гонцам, принесшим дурную весть, все равно частенько рубят головы.

Все случилось три месяца назад. Лаборатория стояла в шаге от революционного прорыва в производстве магических генераторов. Работа над этим шла уже много лет, ведь модель оставалась неизменной с момента изобретения ее Джейн Свифт. И она, несомненно, была эффективной, но мир растет, развивается, темпы производства растут вместе с ним, необходимость усовершенствования механизма, повышения его эффективности стояла все острее, и работа над этим была поручена исследовательскому центру при Ланландском научном университете.

Я присоединилась к команде уже на финальной стадии. Около года назад, после магистратуры и трех лет на кафедре теоретической магии, когда готовилась к защите докторской диссертации. Я выбрала себе не самое изученное направление и не прогадала. Мои статьи по исследованию магического фона были замечены, оценены, и мне предложили должность младшего научного сотрудника.

Фантастический проект, я горела им, жила им. Перед глазами уже маячила блистательная защита докторской, успешная карьера, гарантированное участие в проектах не меньшего масштаба и неоценимый вклад в развитие науки и…

Пуф.

В моем понимании какой-то такой звук издают неосуществленные мечты.

Предфинальные испытания провалились. Правда, только в моем представлении. Сам генератор работал безупречно, лаборатория ликовала, но потом, когда через пару дней я проводила контрольные замеры фона, то заметила одну странность, с которой никогда не встречалась раньше.

То, что уровень магического насыщения в лаборатории резко упал было нормально — все же обновленный генератор выкачивал магию в сотни раз сильнее обычного. В местах установки крупных генераторов магический фон в принципе был разрежен. Странно было другое — его уровень не восстанавливался. Ни через три дня, ни через неделю, ни через две. А ведь генератор работал всего лишь на протяжении каких-то трех суток.

Финальным испытанием должна была стать работа в течение месяца (среднестатистическое время проявления каких-либо отклонений), но я не стала его дожидаться и пошла к директору со своими соображениями.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил меня господин Гиллем, строго глядя поверх разложенных перед его крючковатым носом бумаг.

Он знал, что я хочу этим сказать, я только что ему все расписала в красках, но все же послушно повторила:

— На основании полученных данных можно выдвинуть теорию о том, что ресурс магического фона конечен, а не безграничен, как это принято было считать. Просто раньше мы пользовались лишь миллионной частью его потенциала, постепенно набирая и набирая обороты, и теперь достигли пика. Нельзя забирать больше, чем производится, господин Гиллем, это очевидная истина. Пожалуйста, позвольте мне провести более масштабные исследования этого момента, потому что до сих пор никто не занимался изучением этого аспекта работы генераторов и прочих магических накопителей.

— Мне прекрасно известно, что этим никто не занимался, госпожа Трейт, именно поэтому мы и взяли вас на работу. Но мы так же взяли вас на работу для помощи, а не для того, чтобы вы заявляли, что уже готовый проект, который мы почти анонсировали королю, несет в себе угрозу человечеству. У вас есть месяц на то, чтобы придумать, как решить эту проблему.

Я поперхнулась воздухом.

— При всем уважении, господин Гиллем, я не смогу решить эту проблему ни за месяц, ни за полгода. Вопрос слишком неизучен, мне необходимо провести масштабные исследования, замеры во времени не только в лаборатории, но и вне ее, в промышленных зонах, желательно даже по всей стране, для составления полной картины масштаба катастрофы.