Испытания любимого кота фюрера в Сибири
Шрифт:
А за дорожной развязкой, там, где планировалось возвести автозаправочную станцию, бульдозеры заканчивали уничтожение наследия прошлого.
Изгнанники продолжили движение.
Под мостом проплывали рыбины – хищный окунь, зубастая щука, радужный хариус, юркий линок и мелкая плотва.
Обитатели самых прозрачных в мире ангарских вод не обращали внимания на ряды шумных автомобилей и кавалькаду беззвучных кошек.
6. Немая сцена
Финал комплексной эстрадной казни ознаменовался гробовой тишиной.
Громко стенать и вопить, жалобно мяукать и пищать стало некому.
– Браво!
– Грандиозно!
– Брависсимо!
– А какой великолепный темп!
– Блистательный смертельный номер!
– Апофеоз!
– Запись этой высокохудожественной бойни надо в обязательном порядке вручить каждому человеку, который будет принимать непосредственное участие в мировом истреблении тварюг.
– В Интернете подобный шедевр тоже не затеряется.
– Получится своеобразная кровавая сюита.
– Артистическая подготовка вместо артиллерийской!
– Леди и джентльмены, пусть заключительный номер будет символическим прообразом нашей грядущей победы!
Над сценой с вдохновенно погибшей труппой сомкнулась тьма.
7. Краеведческий узел
Кот Аристократ без дорожных эксцессов и тротуарных происшествий благополучно перевел беженцев через мост.
Дина втянулась в ритм движения группы и отказалась от ненужных передышек в лежачем положении.
Бейджик не обгонял беременную кошку. Прикрывал тыл и на спуске с пролета, и на обочине заасфальтированной развязки, и на бетонных плитах, отделяющих широкое русло от набережной.
К счастью, на хвостатую кавалькаду никто не покушался – ни люди, ни собаки, ни автомобили.
Только птичий гомон сопровождал движение троицы хищников. Чирикали вездесущие воробьи, надрывались сварливые чайки, ворковали жирные голуби, крякали дикие утки.
Да в редких заводях, поросших осокой и затянутых ряской, плескались водяные крысы.
Но Аристократ не задерживал движение ради добычи пропитания.
Легкий голод ускорял бегство как можно дальше от бульдозерного погрома.
И вскоре, следуя вдоль реки по бульвару, обсаженному декоративным кустарником, тополями, кедрами, лиственницами, голубыми елями и березами, беженцы достигли той части города, которая в путеводителях обязательно сопровождалась эпитетами «уникальная», «историческая», «незабываемая».
Кошачья процессия неторопливо двигалась, осторожно и тихо минуя завсегдатаев дневных променадов.
Неторопливых старушек, озабоченных излишним холестерином, сухостью кожи, неконтролируемой икотой, ночными судорогами ног и потрескиванием суставов пальцев рук.
По аллеям плавно катились импортные коляски с беспечными младенцами.
Няньки-профессионалы и заботливые мамаши обсуждали в подробностях лучшие средства против скопления газов и аэрофагии.
Малышня осваивала трехколесные иномарки.
Влюбленные пары обнимались, целовались и вздорили по пустякам.
Абитуриенты, загорающие на парапете, решали, за каким дипломом податься в местные университеты: юриста, медика, переводчика, инженера, финансиста, педагога, математика, физика, биолога или гуманитария?
У людей хватало собственных забот, и никого не волновали кошачьи проблемы.
А изгнанники ненароком вышли к самой посещаемой точке города.
Все иркутские жители еще в школьном возрасте бывали здесь на обязательной экскурсии.
А приезжие всегда отсюда начинали знакомство с достопримечательностями столицы Прибайкалья. Это место, где центральная улица перпендикулярно стыковалась с прибрежным бульваром, не пропускал ни один гость.
Здесь в ухоженном сквере за чугунной низкой витой оградой стоял монумент, фигурирующий в справочниках как «памятник первопроходцам Сибири». А на самом деле памятник был воздвигнут в честь окончания строительства Транссибирской железнодорожной магистрали, самой длинной в мире. Город на Ангаре выбрали для сооружения монумента не случайно, а как серединную отметку Великого пути, соединившего два океана – Атлантический и Тихий.
На высоком постаменте громоздился черной литой мрачной фигурой отнюдь не первопроходец, а царь-батюшка, курирующий грандиозный проект.
Частые туристы из Германии не пропускали возможности лицезреть коренастого бородатого императора, наполовину, а может и больше, немца по крови, прозванного «Миротворцем».
Матерью русского царя, большого энтузиаста рыбной ловли, была дочь великого герцога Гессенского. Вернее, формальная дочь, так как законная супруга герцога предпочла состоять в интимной связи с камергером. Правда, камергер был бароном и темпераментным красавцем. Исполняя прямые служебные обязанности, камергер наклепал кучу принцесс и принцев. Герцог-рогоносец под авторитетным давлением коронованных родственников признал незаконнорожденных детей своими.
Наверное, из-за фривольных генов распутной гессенской бабушки российский император тоже был охоч до внебрачных связей – и во дворце, и вне дворца.
Под чугунными сапогами полунемца-полурусского расположились с трех сторон медальоны с барельефами личностей, внесших неоценимый вклад в освоение необъятного дикого пространства.
Казачий атаман – покоритель Сибири смотрел из-под шлема сурово и критично.
Лысоватый граф – любитель законотворчества, обвиненный в шпионаже в пользу французов, иронично улыбался.
Генерал-губернатор, присоединивший к и без того огромной России немалый Дальний Восток, важно топорщил усы.
Сразу после революции царя скинули с пьедестала, а барельефы не тронули.
До скончания советской власти место императора, отправленного в переплавку, занимал скучный и примитивный шпиль из цемента и железной арматуры. Местные остряки присвоили шпилю почетное звание «Мечта импотента».
Крах Советского Союза вернул царя на прежнее место в новом исполнении. Величественную фигуру восстановили в Санкт-Петербурге по сохранившимся чертежам и эскизам.