Испытания жизни
Шрифт:
– Ты постарайся Анатолий Иванович показать свой отдел, как девица показывает собранное приданное родственникам жениха, или утверждает перед ними, что она до сих пор невинна. Наведи в отделе порядок и подчисти все: где возможно. Пойми, что от генеральной проверки будет зависеть: состоится ли твой перевод в Москву или нет. Но, пока ты не благодари меня. Благодарить меня будешь после перевода в столицу. Не думай, что я от тебя отстану после перевода. Сколько сил и энергии мне пришлось потратить, чтобы окончательно утрясти твое новое назначение.
«Ошибиться мне теперь никак нельзя. Мои, так называемые доброжелатели, а их у меня, как у всякого порядочного начальника, всегда найдутся в избытке, только и ждут, чтобы подставить мне подножку и лишить должности. Не дождетесь, сукины дети», – пробормотал про себя полковник
Собрав всех сотрудников в кабинете, полковник начал «постановку» первоочередных задач «личному» составу, как он, иногда, называл своих работников, особенно в те дни и часы, когда он был чем-то существенно озабочен.
– Итак, товарищи следователи, чтобы вы все подчистили у себя, в своих хозяйствах! Пусть каждый из вас основательно пороется в столах. Я представляю ваши ящики. Один черт знает, что там понапихано. При желании и ужей вместе с полевыми мышами можно найти в делах, хотя мне до сих пор неясно, как они туда к вам попадают. Сейчас о главном: обратите особое внимание на текущие дела, которые вы сейчас ведете. Аккуратно подшейте все бумаги, чтобы они были на нужных местах.
Он, обратился к Ульянову, делавшему вид, что внимательно слушает эти ценные указания.
– А у тебя капитан как обстоят дела с Воробьевым и как его там, этого…попа Фотия, так его, кажется, зовут.
– Так точно, товарищ полковник. Только Фотий здесь не причем. Нет против него никаких улик.
– Так, что же ты медлишь Ульянов? Не хватало нам тут невиновных содержать. Итак, дармоедов в стране развелось немерено. Разве всех тунеядцев наше государство должно кормить даром? Их надо перевоспитывать или принудительно заставлять работать, например, на лесоповале. Выпускай немедленно попа, чтобы его духа у нас близко не было.
У Хватова сильнее застучало сердце от слов полковника. Происходящие события складывались по заранее разработанному им плану. «В ближайшее время он покажет всем присутствующим: кто в отделе является настоящим хозяином? И тогда, любитель женщин и начальника – Ульянов будет раздавлен и уничтожен, как самое ничтожное, мелкое насекомое».
Он, непроизвольно улыбнулся при возникших мыслях, и улыбка явилась резким диссонансом между серьезными лицами окружающих и его неприлично улыбнувшемся, не к месту, лицом.
– Почему ты улыбаешься Хватов? Неужели у тебя так все хорошо в твоем гребаном хозяйстве, что ты изволишь, надсмехаешься над нами? Поведай, пожалуйста, нам, дуракам, как же ты добился у себя на участке отличных результатов? Но, я что-то улучшения работы не заметил. Может быть, я стал старым и бестолковым, а Хватов? Что ты нам скажешь обо мне?
Эдуард хорошо знал, что в гневе начальник будет устраивать разнос провинившемуся не меньше десяти минут. Он молчал и стоял навытяжку перед Соколовым, слушая бранные и обидные для него слова, которые, несомненно, слышали и другие.
– Виноват, товарищ полковник! Прошу прощения. Больше не повториться. Я немного задумался и, поэтому, отвлекся от ваших указаний.
– Так будет лучше, капитан. Отвлекся он, видите ли. Только о девицах, да о развлечениях думаете, капитан. А наш враг никогда не отвлекается от своего злобного дела и не спит в отличие от тебя, Хватов. Вот с кого надо брать пример в этом плане. Не отдыхать, а работать, все время, изо дня в день. И, тогда мы с нашими врагами и вредителями народа покончим раз и навсегда, выполняя важную государственную задачу, поставленную великим Сталиным.
«Погоди, полковник! Я тебе припомню бранные слова, произнесенные в присутствии многочисленных свидетелей. Надо же так сказать: брать пример с врагов народа. Только мне их надо подать под соответствующим соусом, естественно, антисоветским, и, тогда, я посмотрю на тебя с наслаждением, как ты станешь выкручиваться».
Отпустив конвоира, Ульянов остался наедине с Фотием.
– Я вижу Фотий Игнатьевич, что вы в этом деле совершенно не причем. Все обвинения с вас пока сняты. Но времена у нас сейчас слишком серьезные и суровые. Мой совет: немедленно собирайте свои вещи и подальше уезжайте из нашего города. Вы должны понимать, что наше начальство в любой момент может отозвать обратно решение по вашему делу. Вы, наиболее подходящая кандидатура для подобных дел, тем более что к служителям культа у нас в обществе сложилось негативное отношение. У нас атеистическое государство. Я лично к вам отношусь – хорошо. Вы человек трудящийся, мастеровой, да и ваша племянница Анастасия тоже серьезная и порядочная девушка.
Отец Фотий протянул Ульянову жилистую, мозолистую руку:
– Благослови вас Господь, молодой человек. Вы хоть и являетесь служителем нынешней власти, но я в вас вижу искреннего и честного человека. Позвольте мне заметить и не обижайтесь на меня, но вам немного не хватает серьезности и терпения. Но это дело наживное. Необходимые качества, как я думаю, вы приобретете потом, в течение жизни. И, не слишком расстраивайтесь из-за ссоры с вашей девушкой. Со временем, наш Господь все вещи расставит по своим местам, и то, что теперь нам кажется диким и нелепым, со временем приобретет стройное и необходимое объяснение для случившихся событий. Все, что с нами происходит в нашей жизни идет исключительно для пользы нашей бессмертной души. Подчеркиваю, юноша, все: и хорошее, и плохое, все нам будет необходимо. Надеюсь, что со временем, вы ясно поймете мою мысль. А, пока, молодой человек, до свидания. Жизнь она штука сложная и замысловатая. И, как она сложится в дальнейшем у каждого, зависит, в первую очередь, от нашего Господа и самих нас. Атеисту этих вещей не понять. Он полагается, исключительно, на собственные силы, но так считать – самообман, иллюзия, говоря языком факиров и фокусников. «Человек предполагает, а Бог располагает» – так говорят у нас в народе. И это, исключительная, правда.
Ульянов долго не мог прийти в себя от изумления, после встречи с Фотием. «Откуда, простой, пожилой священник мог знать о его взаимоотношениях с Марией? Он никогда ее не только не видел, но, наверное, и не подозревал о ее существовании. Как он узнал о моих взаимоотношениях с Машей? Мистика, да и только».
Александр, как и его родители, согласно традициям того времени, был когда-то крещен в раннем периоде своего детства, и, естественно, никак не мог помнить таинство. Он знал, что его крестили, и никогда не придавал произошедшему слишком большого значения. Атеистическая среда, где он рос и развивался, и в которой, по большому счету, он находился теперь, по долгу своей службы, не располагала к любым богословским размышлениям о Боге и о его взаимоотношениях с людьми. Для него текущая реальность сводилась к разоблачению бандитов, преступников и к тому, чтобы они понесли за все злодеяния заслуженное наказание. Бог и святые, по его мнению, не вписывались в сложившуюся, привычную для него служебную деятельность. Настоящие живые девушки из плоти и крови, хорошая еда, горячительные напитки и, дальнейшее продвижение по карьерной лестнице – все реальные вещи, занимающие весь ум и душу Ульянова. Хотя… хотя… где-то незаметно, для него самого, для его аналитического ума, в глубине души (она есть у каждого), сохранялась некая чистая, настоящая часть, соединяющая его с Высшим Существом и со всем тем, что никак не было связано с его текущими, материальными делами. Именно, настоящая часть души и позволила Александру оставаться человеком и проявлять истинные человеческие качества, несмотря на все его недостатки, присущие ему, как и большинству молодых людей, не обременяющих себя философскими изысканиями на окружающий их мир и природу. Ему недоставало четкого, определенного, стройного мировоззрения на окружающий мир и к чему человек должен, в конечном счете, стремится. Но весь склад натуры Ульянова изначально был направлен к познанию мира, и требовалось время и соответствующие испытания для преобразования его души и для нахождения настоящего места в суровой жизни. От непосредственных занятий с делами подследственных, Александра отвлекло внезапное появление в его кабинете Соколова. Полковник, не здороваясь, чуть кивнув большой, бритой головой прокричал ему, в самое ухо.