Испытатель пилюль
Шрифт:
– Буду. Они тоже включены в программу. Ты даже не представляешь себе, с какими интересными типами работает старик Туби! Если бы все эти изобретатели чудодейственных лекарств не умирали с голоду, они принесли бы человечеству огромную пользу.
Мэнни встал и похлопал меня по плечу: .
– Значит, договорились, Гарроу? Помоги мне, а я расскажу тебе про все их подлые проделки. Будь здоров. Я забегу в пятницу.
Через несколько дней после нашего разговора я сидел в редакции и писал. Вдруг послышались знакомые шаги Мэнни. Они показались мне более грузными, чем обычно, и я подумал, что бедняга, видимо, очень устаетна новой
– Это я,- сказал он.
Боже мой, что за фигура! Вздутые щеки свисали, живот неимоверно вырос. Одет он был в немыслимую женскую кофту навыпуск.
– Это я,- пискляво повторил он.- Старик Туби дал мне какую-то чертовщину для желающих пополнеть, и, по-моему, эффект потрясающий. Ты не находишь?
– Да, тебя неимоверно разнесло!
– И жена говорит то же самое; она отказывается меня видеть.
– Почему?
– Ей, видишь ли, не нравятся толстые мужчины. Ну, как мне убедить ее, Гарроу, что это не прихоть, а профессиональный риск? В конце концов должен же каждый из нас хоть что-нибудь сделать для человечества!
– На сколько же ты поправился за эти три дня?
– На тридцать килограммов. Под личным наблюдением самого Туби я съел уйму всякой пищи - ел ветчину, яйца, запивал молоком. снова ел пирожные, жаркое, морковь, апельсины. И вот результат.
– И как ты себя чувствуешь?
– Признаться, тяжеловато. Сам не знаю почему. Увы, старина, я должен бежать. Шеф ждет меня у весов в лаборатории. Будь здоров.
Недели две Мэнни не появлялся. Я несколько раз звонил ему, но мне неизменно отвечали, что он работает над новым препаратом и не может подойти к телефону. Попытался я заглянуть к нему домой, на Итальянскую улицу, но никого не застал. Я начал было беспокоиться, когда однажды вечером в редакции появилась женщина. Она куталась в платок, так что лица ее не было видно. Она молча положила передо мной визитную карточку Мэнни.
– Это он вас послал?- спросил я.
– Да,- Прошептала женщина.
– Ну, как у пего дела?
– Спасибо. Работает.
– Над чем же он так упорно работает? Почему он прячется от меня? Неужели старик Туби боится, что Мэнни стащит его патенты?
– Нет, мистер Гарроу, не в этом дело. Просто бедняга Мэнни не может выйти на улицу.
– Почему же?
Женщина молчала.
– Почему?- повторил я.
Женщина молча сняла с головы платок, и я увидел Мэнни, вернее, фигуру, имевшую довольно отдаленное сходство с Мэнни и очень похожую на снежного человека. Лоб зарос волосами, брови почти закрыли глаза, а со щек и подбородка свисала длинная густая борода.
– Растет, как снежный ком,- простонал Мэнни.- У меня такое чувство, словно я - лопнувший тюфяк, из которого лезет солома. Черт побери, Гарроу, я мог бы обеспечить потребности небольшой матрасной фабрики только за счет волос с головы, даже без помощи бороды!
– Так почему же ты не принимаешь свои хваленые капли? Чего ты ждешь?взорвался я.
– Мне не разрешают,- жалобно сказал Мэнни.- За каждый лишний килограмм волос я получаю дополнительно полдоллара. На эти деньги я хочу купить жене ковер к Новому году.
– Ковра тебе не хватает? На кой черт он тебе нужен, когда у тебя на каждой щеке висит по коврику?
– Б-р-р,- содрогнулся Мэнни.- Если бы она увидела меня сейчас, то не помог бы не только ковер, но даже "Кадиллак" новейшей марки. Она все равно бросила бы меня. Ведь она убеждена,
Он тряхнул головой, и волосы, собранные в пучок на его макушке, буквально затопили мой письменный стол, словно горный поток. вырвавшийся из теснины.
– Что ты делаешь?- закричал я, невольно хватаясь за ножницы.
– Умоляю тебя, брось ножницы!- испугался Мэнни.- Здесь волос на добрых два доллара. Сейчас я их подберу. Бедняга Лони Гудинг, как бы он был счастлив, если бы имел такое средство! А миллионы лысых на всем белом свете, ради которых я страдаю! Дай мне, пожалуйста, побольше скрепок.
Он не без кокетства свернул брови трубочкой и закрепил их, как это делают женщины со своими прическами. Затем уложил волосы в огромный клубок и, заколов его на макушке, ловко прикрыл платком.
– Я бы еще посидел,- печально сказал Мэнни.- Но через десять минут платка уже не хватит.
Придерживая левой рукой копну волос на голове, он протянул мне правую и выбежал из комнаты.
Потом мы не виделись еще несколько недель. Как-то он позвонил мне и рассказал, что испытывает средство для загара и для приобретения нежного цвета лица. Правда, кожа уже несколько раз облупилась и стала такой тонкой, что стоит ему чихнуть, как она сразу лопается. Потом он испытывал пилюли, придающие "мягкость рукам", и в результате получил два вывиха и перелом. Старик Туби уже собирался рассчитать его, но тут на его счастье подвернулся новый препарат - "Аппетитоген". Этот препарат превзошел самые радужные надежды своего изобретателя: Мэнни, которого поместили для контроля в специальное помещение, съел за два дня девять уток, зажаренную на вертеле свинью, восемнадцать перепелок и шесть головок голландского сыру. Кроме того, он по рассеянности выпил две банки клею, который привлек его своим приятным запахом. Правда, клеи был почти съедобен, но он склеил челюсти Мэнни, так что тот не мог раскрыть рта. После долгих стараний клей удалось устранить, но тут взбешенный Мэнни объявил голодовку.
Некоторое время он испытывал адские муки голода. Дело кончилось тем, что он не выдержал и в одно мгновение проглотил дюжину бутербродов, чуть ли не вместе с тарелкой. После испытания "Аппетитогена" ему дали два дня отдыха. Все это время он сидел в маленькой закусочной и пил чай с горячими булочками. Он поминутно щупал свой живот и голову, опасаясь, как бы они не выросли. Вообще его преследовала мысль, что внутреннее равновесие его крепчайшего организма нарушено и его вид может в любое мгновение измениться самым неожиданным образом. Он все время думал об этом и в конце концов совершенно лишился обычной жизнерадостности. Он стал ипохондриком, и голос его уже не был таким звучным, как прежде. По телефону он жаловался мне на тяготы жизни, на быстротечность молодости и на бренность человеческого существования.
Когда Мэнни занялся изучением трудов древних астрологов, я понял, что он серьезно болен. Мало того, что он читал запоем почти круглые сутки, он еще требовал, чтобы я обсуждал с ним их тезисы, и совершенно не думал о новых пилюлях, которые ждали его в лаборатории фирмы "Туби энд Туби".
Кто знает, может быть, он стал бы крупным специалистом в области древней астрологии, если бы не роковые пилюли, которые определили всю его дальнейшую судьбу.
Закат его карьеры испытателя пилюль начался в тот вечер, когда он проглотил пилюлю "Тарзанола".