Испытательный срок
Шрифт:
— А-а, я понял… — продолжал, тем временем, прирожденный. В нем чувствовался странный, сродни сумасшествию, азарт. — Ты из тех, кто предпочел бы, чтобы убийц, насильников и прочих негодяев не существовало вовсе. Чтобы все жили в любви, дружбе и согласии. Ну, ка-ак же… Мир был бы прекра-асен… Глупый идеалист! Твои взгляды хороши, пока не включаешь голову. Как, по-твоему, мы бы боролись со Струпьями, если бы не было тварей в человеческом облике? Кого бы отдавали сноедам? Счастье, что среди нас попадаются чудовища! Иначе, вполне возможно, здесь и сейчас вместо детоубийцы
«Сам себе противоречит», — подумал Страд, упорно сохраняя молчание.
Он чувствовал, что вступать в спор — себе дороже. Мастер Медэл вдруг напомнил фанатика, которого Страд повстречал много дней назад, на пути из Магической Семинарии к мракоборцу.
— Да-да, я знаю, что ты сейчас скажешь, — распалялся прирожденный. — После убийц, насильников и прочей дряни ты бы избавил мир от Струпьев. Впрочем, чего мелочиться… Давай перейдем сразу к Червоточинам, а? Как бы замечательно было без них, не правда ли? Не нужно жить в страхе, не нужно бороться. Последнее — самое главное. Не нужно. Ни с кем. Бороться, — раздельно произнес он. — Вы все такие, идеалисты. Желаете жить без борьбы. Только вот не бывает такой жизни!
Страд не отвечал. Не видел смысла. И понимал, что мастеру Медэлу ответы не нужны. Для него главное — выплеснуть очередную порцию злости, что копилась и копилась внутри. Страд догадывался, что было причиной этой злости, более того, видел ее: слева, под нижней челюстью прирожденного.
Борьба… Маг долго боролся с недугом, боролся мучительно. И требующая справедливости — искаженной от страха, страданий и обиды — душа прирожденного желала, чтобы другие тоже боролись.
— А борьба… Нет он нее толку, чаще всего, — словно подтверждая мысли Страда, добавил мастер Медэл и трясущейся рукой коснулся опухоли.
Полная злости и отчаяния речь опустошила чародея. Но, полагал Страд, ненадолго. Находиться рядом с ним было неуютно, и ученик мракоборца поймал себя на мысли, что предпочел бы сейчас стоять возле наставника. Пускай рядом со сноедом, пускай в окружении жертв порождения Струпьев…
Дролл продолжал зажигать янтарные руны. Сноед ворочался на плите, открывал и закрывал беззубые пасти.
«Он голоден», — Страд поразился собственной неожиданной мысли, но чувствовал, что она верна.
Сноед действительно был голоден. И ощущал присутствие тех, чьи кошмары станут для него лакомством на долгое время.
Несчастные по-прежнему двигались и стонали. Маги в серых одеждах стояли в стороне, наблюдая за мракоборцем. Тот, наконец, зажег все руны на плите и взялся за провода, что тянулись из просверленных голов жертв сноеда.
— Заключительный этап, — сказал мастер Медэл. Пожевал губами, скривился и добавил: — Потерпи, скоро ты сможешь покинуть это неприятное место.
Мракоборец продолжал работу. Конец каждого провода он обрабатывал заклятьем и только потом погружал в беззубую пасть сноеда. Несколько серых фигур, уже соединенных с порождением Струпьев, вернулись в забытье. Среди них была и женщина, к счастью, вновь укрытая черной простыней.
— Профессиональная работа, — в голосе мастера Медэла чувствовалось злое удовлетворение. — Дролл свое дело знает. Смотри внимательно. Быть может, и тебе когда-нибудь придется проделывать эту… гм… процедуру.
Страд, сам не зная зачем, заставил себя равнодушно пожать плечами. Прирожденный, явно не ожидавший такой реакции, хмыкнул и несколько раз перекатился с пятки на носок.
Через четверть часа последний провод оказался в пасти сноеда. Дролл закрыл саркофаг и, оставив его у плиты, пошел к Страду и мастеру Медэлу. Когда он приблизился, Страд увидел лицо наставника, и ему стало не по себе.
Мракоборец выглядел, словно после тяжелой болезни. Лицо блестело от пота, под глазами набухли лиловые мешки. Морщины стали глубже, шрам, протянувшийся от левого виска до подбородка, потемнел.
— Готово, — сипло, почти как мастер Медэл, произнес Дролл, мрачно глядя на прирожденного.
— Прекрасно, — тот с деланной радостью хлопнул в ладоши, потер ими друг о друга. — Никто и не сомневался в вашем искусстве, правда, юноша? — чародей повернулся к Страду, посмотрел на него с прищуром.
Страд растерялся, открыл было рот, чтобы согласиться, но выручил Дролл — положил ему на плечо руку и холодно сказал:
— Нам пора возвращаться.
В янтарных глазах мастера Медэла сверкнула искра злости, но возразить он не мог.
Миновали коридор, остановились в круглом зале. К мракоборцу подошел невысокий молодой полумаг с мышиного цвета волосами, длинным носом и большим родимым пятном на подбородке. Протянул раскрытый журнал. Дролл вытянул над чистой страницей ладонь, глаза вспыхнули янтарем, и на бумаге остался черный, словно выжженный, витиеватый символ. Полумаг благодарно поклонился и вскоре исчез за нагромождением шкафов и полок.
— Итак, пора прощаться, — мастер Медэл усмехнулся, холодно глядя на мракоборца. — Когда вы снова понадобитесь, мы с вами свяжемся. А пока — до встречи, — маг помрачнел и коснулся пальцами опухоли под челюстью.
Как только Дролл и Страд оказались в полумраке каменного тоннеля, к ним подбежал толстый парень-погонщик. Страд обрадовался прирожденному в заляпанном грязью плаще, словно старому другу.
— Пойдемте, я вас домой отвезу, — сказал тот, глядя на мракоборца.
«Домой», — мысленно повторил Страд, чувствуя, как тает тяжкий груз, давивший на плечи несколько часов.
Фургон стоял на прежнем месте. Забравшись внутрь и получив разрешение мракоборца, Страд, наконец, стянул защитный костюм и переоделся в свое.
«Сейчас бы еще вымыться», — подумал он, усаживаясь рядом с наставником.
Тронулись. Поначалу было тихо, однако минут через десять фургон наполнили привычные для Баумары звуки: многоголосье, цокот копыт, шарканье шагов…
Столица кипела, как всегда.
А Страд сидел и размышлял. Все-таки кое в чем мастер Медэл был прав: большинство горожан даже не догадывались о творящемся в Залах Кошмаров. Да, они знали, что есть Станция Сдерживания, но зачем думать об этом, когда хватает своих забот? Что им какие-то Струпья? Пусть ими занимаются чародеи.