Испытай меня нежностью и болью

Лартер Элли

Он растекается в самодовольной улыбке, как чеширский кот:

– Могу и папочкой побыть, если хочешь…

– Не хочу, – буркаю я, грубо обрывая его флирт. Этого еще не хватало.

– Мне Соня сказала, что тебе негде жить.

– Я разберусь.

На самом деле, я об этом даже не думала почти. Сначала я пыталась хоть немного поспать в кровати Ирины Витальевны, потом сломя голову неслась в университет, дремала там на скучных парах, обедала, сидела в университетской библиотеке в попытках сделать парочку рефератов, потом бежала в клуб, снова перекусывая чем-то прямо на ходу.

– Я

вижу, как ты разбираешься, – хмыкает невозмутимо мужчина. – Даже накормить себя нормально не можешь.

– Мне негде готовить, – огрызаюсь я. Хотя я и готовить-то, будем честны, особо не умею, только какие-то элементарные вещи.

– У меня большая кухня, будешь готовить там, – говорит Петрон.

– Ага, щас! – прыскаю я от смеха.

– А в чем проблема? – удивляется мужчина. – У тебя ж все равно выбора нет. Ночевать-то негде, я прав?

– Прав.

– Ну и какие ты тогда варианты рассматривала? На вокзале переночевать? Советую Ярославский: там на втором этаже есть забегаловка, по утрам там клевые блины со сметаной, а по вечерам соляночка. Ммм… Пальчики оближешь!

– Да пошел ты, – мрачно отзываюсь я и все-таки принимаюсь жевать свой бутерброд. Этот болван чертовски проницателен: с тех пор, как я переехала из Вологды и Москву, питаюсь кое-как. За два года сбросила килограммов семь так точно… И мне правда негде переночевать. Пара одногруппниц, у которых я спрашивала, по разным причинам отказали.

Вот только ему-то какое дело?

– Короче, после работы едем ко мне, – заключает он.

Я мрачно отзываюсь:

– Да, папочка.

9 глава. Ванна с ромашкой и массаж

– Давай только без всяких дружеских скидок и поблажек, – заявляю я прямо на пороге его квартиры.

– Я не собирался давать тебе ни единой поблажки, никакой пощады, торжественно клянусь, – он снова смеется в бороду, и я не знаю, как реагировать на этот откровенный флирт.

– Я буду платить тебе аренду, плюс будем делить напополам все коммунальные платежи, – говорю я. – Готовит каждый сам для себя.

– Эээ, нет, – он качает головой. – Ты что, серьезно не угостишь меня своими фирменными футербродами? Обещаю, взамен я приготовлю для тебя пенне ригате с черри и рукколой, что скажешь?

– Так значит, ты хорошо готовишь? – спрашиваю я мрачно.

– Я просто люблю итальянскую и французскую кухню. А вот по бутербродам не специалист, например. Будем обмениваться опытом. Вообще-то, думаю, я многому могу тебя научить…

От низких вибраций его голоса и неприкрытых намеков меня бросает в дрожь. При этом он ведет себя так, словно и не говорит ничего такого.

Я решаю, что это нужно прекратить, спрашиваю в лоб:

– Ты со мной флиртуешь? – и надеюсь таким образом сбить с него бравый настрой. Но вместо того, чтобы смутиться и замолчать, Петр улыбается и делает шаг навстречу с ответным вопросом:

– А тебе не нравится?

Тут уже смущаюсь я:

– У меня есть молодой человек!

– Я бы спросил, почему ты сейчас не с ним, но это будет невежливый вопрос. Но то, что ты предпочла своему молодому человеку общество едва знакомого мужчины, о многом говорит… Ты там как? Очень спать хочешь?

– Хочу, – буркаю я. – А что?

– Ты такая напряженная – пиздец, – сообщает он. Еще бы, блин! Расслабишься тут в такой компании! – Даже если уснешь, мышцы не отдохнут, – продолжает Петр с видом знатока. – Так что сначала я отправлю тебя в ванну. У меня есть ромашка.

– Мне и душа хватит, спасибо, – начинаю было я, но Петр качает головой:

– Мой дом – мои правила. Сейчас я наберу ванну, и ты туда залезешь.

Ромашка. Ромашка, черт побери!

От наполненной ванны и вправду приятно пахнет луговыми цветами, но я несколько минут стою перед ней, прежде чем решиться сбросить с себя выданный мне мягкий халат и нырнуть туда совершенно обнаженной.

– Не горячо? – спрашивает из-за двери Петр.

Нет. Как раз. Идеально.

– Все окей, – отзываюсь я, наконец прикрывая глаза и блаженно утопая в теплой, напоенной ароматом цветов воде. Только сейчас до меня доходит, что я ни разу не принимала ванну с тех пор, как уехала из дома. Два года прошло. В общежитии – только душевые кабинки, и то все вечно друг друга подгоняют. Ополаскиваешься кое-как, смываешь пену – а на пороге кабинки уже однокурсницы топчутся. А чтоб поваляться в ванне, понежиться… небывалая роскошь.

Голос совсем рядом заставляет меня вздрогнуть, распахнуть глаза и быстро прикрыть грудь и лобок.

– Какого хрена!

– Я принес тебе чашку зеленого чая.

– Издеваешься?! Я голая!

– Это естественное человеческое состояние, – говорит он без тени улыбки и таки протягивает мне чашку. Я киваю на бортик:

– Поставь сюда.

– Ну уж нет, я люблю эту чашку, разобьешь – получишь по жопе, и я не шучу, я даже знаю, какую плетку использую для таких целей. Так что бери руками или я унесу обратно в кухню. И учти: я видел достаточно женских грудей, чтобы понимать, что твоя от них ничем кардинально не отличается. Ну, разве что, у тебя есть третья грудь…

Я упорно мотаю головой, подтягиваю к себе колени, обнимая их и закрывая таким образом все тело.

– Если для тебя важно равноправие, я могу тоже раздеться, – он ставит чашку куда-то на полку, высоко над моей головой, и берется обеими руками за пояс своего халата, явно намереваясь его снять.

– Нет-нет-нет, прекрати! – я захлебываюсь то ли негодованием, то ли смехом. Петр улыбается, снова протягивает мне чашку, и я все-таки беру ее, закрывая груди второй рукой, а бедра скрещивая так, чтоб между ними ничего не было видно.

– Вот и умница, – хвалит меня мужчина, пока я делаю первый глоток. – У меня есть еще одно предложение, но если ты продолжишь бояться меня, как огня, ничего не выйдет.

– Какое еще предложение? – я смотрю на него с подозрением.

– Вот такое.

Я не успеваю ничего сообразить, как он оказывается позади меня, за спиной, и его руки ложатся на мои плечи. Большие, крепкие, теплые мужские руки. Он сходу так крепко нажимает мне большими пальцами где-то между шеей и плечами, что я глухо выдыхаю, покорно наклоняя голову вниз.