Истина торжествует
Шрифт:
– И в это время отец пришел домой.
– Да!
– И он подумал...
– Да!
– И он сделал меня козлом отпущения! – понял я. – Потому что именно моя болезнь стала причиной твоего присутствия в его доме поздно ночью. Именно ты заботился обо мне. Вот что послужило причиной ненависти с его стороны. – я откинулся на машину, растеряв разом все силы. Маккензи бросилась ко мне, прижимаясь всем телом. Я положил руки ей на бедра, заглядывая в ее бездонные голубые глаза. – Взрослея с мыслью, что не нравлюсь отцу, я не мог понять причину. Теперь знаю. Он по сей день винит меня за то,
Найлз отошел от машины, повернувшись лицом ко мне и Маккензи:
– Дрю, твой отец ошибался тогда, и теперь он тоже не прав. Ты не виноват. Ты хороший человек и я так горжусь тобой. У твоего отца есть плохая привычка измерять мужественность успехами в бизнесе, и я бы отказался от мира... – Найлз вдруг резко замолчал, сильно щипая себя за нос. – Я принял твое приглашение на мальчишник и на свадьбу не потому, что хотел создать проблемы, а лишь затем, что мне нужны друзья. Джонатан и Кэт были моей семьей. Вы, Гэвин и Энди были моей семьей. Я потерял все это за один миг, потому что не смог проглотить свою гордость. Я спровоцировал твоего отца, обвинив его в изменах Кэт, ведь он был так чертовски уверен, что мы с ней спали. Я ведь знал, что это не так, но хотел разозлить его. Все закончилось тем, что мы хорошенько подрались, и Джонатан отлучил меня от своей семьи. По молодости думал, что через несколько дней все это уляжется, все забудется, но оказалось, я надеялся понапрасну.
– Вы с папой поссорились? Вы что, дрались? – мне было трудно представить себе эту ситуацию. Выходило не очень. Мой отец был «белым воротничком» до мозга костей. Он скорее нанял бы кого-то для драки, чем полез с кулаками сам.
– У Джонатана очень хороший хук левой. – Найлз потрогал себя за челюсть, как будто получил по ней только сейчас. – В конце концов, занятия боксом в колледже окупились.
– Отец боксировал? Почему я об этом не знаю?
Он потер подбородок, отдаваясь воспоминаниям прошлого.
– Думаю, Джонатан хотел забыть тот печальный эпизод. – Найлз нажал на брелок, отключая сигнализацию машины. Затем повернулся и крепко обнял меня, похлопав по спине, и проделал те же манипуляции с Маккензи. – О, посмотри! Гости выходят. Давайте идите. У вас есть обязанности на этой свадьбе, а я должен идти. Прошу прощения за сегодняшний вечер. Я только хотел снова увидеть мою семью.
Я обнял его в ответ, возвращая дружеское похлопывание:
– Ты все еще моя семья. Не волнуйся, я все объясню Гэвину и Энди. Они поймут.
Найлз оглянулся на Маккензи. Обняв ее напоследок, он прошептал:
– Ты очень напоминаешь мне Кэт, дорогая. Добрая и нежная, благородная и преданная. Дрю очень повезло с тобой. Вайзы очень умные в выборе своих дам.
– Спасибо, профессор.
Найлз повернулся и обошел машину, направляясь к водительскому сиденью.
– Для тебя я Найлз, моя дорогая. Обязательно звони мне, если кому-то из вас что-нибудь понадобится. – Открыв дверцу водителя, он прислонился к автомобилю. –
Найлз скользнул в машину и через некоторое мгновение на стоянке, где только что стоял его автомобиль, осталась только пыль. Позади нас мы слышали рев толпы и стук каблуков Морган и Гэвина, мчавшихся к лимузину. Зернышки риса сыпались на них сверху. Гэвин и Морган исчезли в лимузине, который тронулся с места и скрылся в том же направлении, в котором мгновение назад скрылся Найлз.
– Что ты скажешь, если мы соберем свои вещи и уберемся отсюда? – предложила Маккензи.
Я положил руку ей на поясницу.
– С удовольствием!
Глава 19
Маккензи
Дрю тяжело вздохнул, взяв меня за руку. С каждым шагом мы медленно приближались к дому. Утреннее солнце озаряло нас, бусинки пота блестели на моей шее, заставляя волосы прилипать к коже. Мы не торопились. Никто из нас не спешил столкнуться с тем, что находилось в доме перед нами. События последних двадцати четырех часов привели нас в смущение и некоторую оторопь. Единственное, что имело смысл, так это то, что нас по-прежнему тянуло друг к другу.
Дрю легонько сжал мою руку, судорожно сглатывая, едва мы достигли входной двери. Он вынул руку из кармана своих пляжных шорт и потянулся к ручке двери.
– Знаешь, – он замолчал, смотря на дверь так, будто она вот-вот проглотит его живьем, – мы могли бы пропустить завтрак и поехать в аэропорт. Джаред соберет наши вещи.
Я крепко обняла его.
– Лив летит с нами обратно, так что от этого никуда не деться. В любом случае, лучше столкнуться с этим сейчас.
Дрю помотал головой.
– Да. Думаю, ты права.
– И так как ты продолжаешь работать в фирме своего отца, от него тоже никуда не деться.
– Наверное, самое время нам с Гэвином поговорить о создании собственной фирмы.
Я не была уверена, шутит он или нет, но не стала оспаривать эту идею. Сделав несколько глубоких успокаивающих вздохов, Дрю повернул ручку. Дверь открылась, петли скрипели так, словно хотели нас выдать. Мы вошли внутрь и обнаружили, что дворецкого, который всегда нас приветствовал, нет. Никто не ждал и в фойе, как в день нашего приезда. Все добродушие и официозность пропали.
Я не призналась Дрю, что чувствовала себя ребенком, тайком пробирающимся домой после тайной вечеринки. Наш отъезд со свадебного банкета был внезапным, но оправданным. Мы никому ничего не сказали и передали все через Энди; только она одна знала, что мы сбежали кормить наших кошек. Энди потребовала узнать, что рассказал нам Найлз, но Дрю отмахнулся от нее. Ему требовалось время, чтобы переварить все услышанное от професора.
Мы провели большую часть вечера и всю ночь в разговорах, слушая его пересказ раз за разом, пересеивая через мелкое сито каждую деталь разговора с Найлзом. Он расспрашивал меня, желая подтвердить свои мысли, словно я была главным свидетелем. Мое сердце разрывалось каждый раз, когда Дрю подходил к осознанию того, что гнев и обида его отца фактически превратились для него в личное отвращение и отчаяние.