Истина торжествует
Шрифт:
Ее смех становился все громче и ненавистнее. Нэйт рванулся вперед со сжатыми кулаками. Маккензи протянула руку и остановила его, не давая наброситься на Оливию.
– Это тоже помогло. Маккензи опять убежала, поскольку она не более чем бесхребетная амеба, которая борется с миром. И даже если бы ты не пошел за ней, она бы все равно убежала, – сказала Оливия. – Вы оба так чертовски предсказуемы. Но тут я удивилась, Дрю. Я не подумала, что у тебя есть яйца, чтобы сесть в самолет и улететь в Техас. – Оливия зарычала, когда произносила название родины
– Все твое поведение просто не укладывается в голове. Зачем все это вранье? – спросила Маккензи.
Оливия всплеснула руками и покачала головой.
– Бог мой, какая ты все-таки идиотка! То, что он нашел в тебе, мне никогда не понять. Я же говорю тебе, что ты его не заслуживаешь!
– А ты? – прошептала Маккензи задушенным голосом.
Оливия оттолкнулась от сиденья, поднялась и приблизилась к Маккензи.
– Конечно! У нас с ним один уровень. Один и тот же класс. Я понимаю его мир, вращаюсь там же, где и он, у меня те же деньги и связи, наконец. Ты – не более, чем неотесанная школьная учительница. Черт, да ты такая жалкая, что можешь учить только умственно отсталых!
Грудь Маккензи бурно вздымалась. Я попытался вновь обнять ее, но она отстранилась. Ее крошечная фигурка сжалась, как лев перед прыжком, готовая нанести непоправимый урон своей добыче. Из ее горла вырвался дикий вопль первобытного гнева. Маккензи отвела левую руку назад для замаха. Быстрым, но расчетливым ударом она влепила Оливии звонкую пощечину. Пощечина прозвучала как выстрел в абсолютной тишине. Никто не ожидал таких действий от Маккензи.
Оливия отшатнулась, схватившись за то место, которое выделялось огненным пятном на алебастровой коже Оливии. Ее глаза широко распахнулись, а кожа приобрела ярко-красный оттенок. Дыхание Маккензи стало глубоким и неровным. Я потянулся к ней и прижал к своей груди.
– Как ты могла!? – выплюнул я сквозь сжатые челюсти. – Ты ставишь себя выше других, тогда как ты всего лишь маленькая негодяйка. И каков был твой план? Ведь я все равно бы сделал тест на отцовство! Как ты думала разобраться с этим?
Оливия терла щеку в шоке от удара Маккензи.
– Через нее, – кивнула она. – Я хотела убедить ее отговорить тебя от этого. Я знала, у нее бы получилось.
– А как же я? – вклинился Нэйт. – Ты когда-нибудь планировала рассказать мне о ребенке?
– Кто сказал, что он твой? – вскинулась Оливия.
Нэйт удивленно распахнул глаза. Маккензи задрожала, наполняясь вновь яростью.
– Перестань! Будь честной хотя бы раз в жизни! Скажи мужику, его ли это ребенок?! Хватит морочить всем головы!
Оливия выпятила и без того большой живот, слегка потирая его. Ее лицо искажала злобная гримаса.
– Ну что ж, хорошо, – теперь она переключила свою ярость на Нэйта. – Да, ребенок твой. Счастлив теперь? Ты будешь папочкой. Как будто ты когда-то смог бы стать настоящим отцом. Ты этого не смог даже по отношению к ребенку женщины, которую, как ты утверждаешь, любил.
– Да что с тобой не так? – меня охватило возмущение.
Маккензи
– Надо же, все это время я защищала тебя. Все убеждали меня, что ты – злобная коварная сучка, а я верила тебе. Я попросила их дать тебе шанс, потому что знала о тебе то, чего не знали другие. Но посмотри на себя! Ты – все, что они говорили о тебе и даже больше. Наша дружба всегда была односторонней. Я все делала для тебя. А ты лишь использовала меня. Ты манипулировала мной. Ты относилась ко мне, как к своей личной рабыне, а я, будучи дурой, позволяла тебе все это...
Пока она говорила, волны гнева так и расходились от нее в стороны.
– Мы все были пешками в твоей изощренной маленькой игре. Тебя никто не волнует, кроме твоей драгоценной персоны.
– Больше нет, – Нэйт вклинился между Оливией и Маккензи. – Я нанял адвоката, который позаботится о том, чтобы моего ребенка не могла воспитывать такая, как ты.
– Да ты что? Я очень боюсь... Как будто любой судья предоставит тебе право опеки над ребенком! Смирись с этим! Я – мать твоего ребенка! – Оливия провела рукой по животу, – и с этим ничего не поделаешь!
– Наоборот, – подхватил я. – Дело в том, что у Нэйта самый лучший семейный адвокат во всей Флориде и поверь мне, я с особенным удовольствием поведаю судье о том, насколько ты будешь неприглядной матерью.
Лицо Оливии стало смертельно бледным.
– Ты не можешь представлять его!
– На самом деле как раз могу. И еще, потому что я – хороший парень, то берусь за это дело на безвозмездной основе. Так что тебе лучше подыскать хорошего адвоката, потому что он тебе вскоре понадобится.
Оливия так сильно сжала руки в кулаки, что побелели костяшки пальцев. Ее взгляд метался между нами тремя, словно в поисках слабого места в наших доспехах. Потом она вдруг успокоилась и издала леденящий душу смех. Маккензи аж подпрыгнула.
– Тебя это не волнует? – спросила Маккензи спокойно. – Вся твоя ложь раскрыта, все твои секреты выплыли наружу, а ты стоишь здесь и смеешься! – Маккензи взглянула на меня, и я увидел в ее глазах разбитое сердце.
Больше не было той Маккензи, что я знал. Больше не было той наивной доверчивой девочки, что я так любил. Оливия растоптала ее своей ложью и хитростью.
– Это очень смешно, что я могу сказать?! – скривилась Оливия.
– Найди себе нового козла отпущения, потому что с меня хватит! – Микки сжала мою руку. – Подожди меня немного, Энди, я иду собирать свои вещи!
– Тебе помочь?
Маккензи сладко поцеловала меня в губы. Ее рука нежно прошлась по моей щеке.
– Нет. Я ведь возвращаюсь домой. В наш дом, так что я быстро!
– Ох, блин! Правда? – усмехнулась Оливия.
Маккензи повернулась к ней.
– Заткнись, ты! Ты больше не стоишь моего внимания! – и Маккензи вышла из комнаты, чтобы собрать свои вещи.