Истинная двух Альф
Шрифт:
Напарник лысого выполнял его указания, и грубая верёвка впилась в нежную кожу запястий. Потом бугай так же перевязал мои лодыжки, перед этим сняв с меня носки.
– Девка, ты знаешь, что Зверь теряет разум, когда чувствует запах и вкус крови своей пары? Задал мне вопрос Грас, но не ждал моего ответа – а знаешь, что чувствует зверь, когда его пара истекает кровью на его руках и умирает? Нет ты этого не знаешь, но поверь мне, перед тем как сдохнуть ты увидишь, как умрут Блэйквуды!
То, как при этих словах горели глаза Граса, давало понять,
– Ты винишь Блэйквудов в смерти своей пары? – спросила я.
Это было первое, что пришло на ум. И я не ошиблась. Только вот чего я не ожидала, так это того, что ответит на мой вопрос не Грас, а бугай. К слову, имени которого я так и не узнала. Грас ни разу не обратился к нему по имени.
– Да! Блэйквуды виноваты в смерти моей матери! Это всё их миротворческая политика! Блэйквуды размякли! И другие кланы решили, что можно посягать на наши территории! Отец и другие мужчины были на охоте, когда враги напали на наш посёлок. Убили всех волчиц и щенков, дома сожгли. Я смог убежать в лес и спрятаться. Но мама не выжила. За это Блэйквуды ответят!
Не успел бугай, а точнее сын Граса договорить, как отец дал ему хорошую затрещину.
– Хорош, языком молоть. Ты виноват не меньше Блэйквудов, ты не встал на защиту матери. Пошёл вон с глаз моих!
Бугай весь осунулся, и вот он уже не кажется таким большим. Он хотел что-то сказать Грасу, но запнулся на полуслове и молча пошёл к грузовым отсекам.
– Я там посижу – отчитался он.
Если в Грасе жило лишь чувство мести, то в его сыне это чувство соседствовало с ещё одним глубоким чувством, смеси скорби и стыда. У меня в голове возник вопрос:
А сколько же ему было лет?
Следом появился и ответ:
Может, он был слишком мал и поэтому сбежал.
Ну не все же такие, как Лекс, готовые в восемь лет встать на твою защиту!
Произнести вслух свои вопросы и убедиться в правильности своих же ответов на них, я не решилась, да и Грас не дал мне на это времени, окрикнув сына.
– Хотя нет. Стой! Раздень девку. Одежда скрывает запах Блэйквудов. А мы уже скоро будем на месте.
Ошарашенно я смотрела на Граса и не верила своим ушам. Но спорить с ним мне было некогда. Когда его сын подошёл ко мне и начал просто рвать на мне одежду, я забыла о спокойствии напрочь. В этот момент мне не было жаль того мальчика, который потерял когда-то мать. Я пыталась вырваться и сохранить на себе хоть что-то из одежды.
Но силы были не равны, к тому же верёвки, стянувшие мои руки и ноги, ограничивали меня в движениях и причиняли сильную боль при любом движении.
– Грас, останови его! – кричала я, пытаясь привлечь внимание лысого к абсурдности происходящего – на мне одежда Блэйквудов!
Грас же лишь наблюдай со стороны,
– Сука! – заорал бугай, стирая кровь с лица.
Он влепил мне такую пощёчину, что я отлетела в сторону и ударилась головой о железный поручень.
– Оставь её! – остановил сына Грас – достаточно!
Я не понимала о чём это он, но успела увидеть, как характерно для волков, он принюхался и остался доволен.
Голова совсем не соображала:
Что достаточно?
От меня опять пахнет страхом?
О чём сейчас говорил Грас?
Что его удовлетворило сейчас?
В голове зазвенело, и я молила бога, чтобы сознание покинуло меня и в этот раз. Но, как назло, боль заставляла оставаться в сознании. Где-то вдалеке я увидела нашу яхту, мы шли ей навстречу. Как я её узнала? Не знаю, но мне верилось, что это именно она!
Только я ошибалась!
Наша яхта была с другой стороны, и мы всё отдалялись от неё и отдалялись. А вот та другая всё приближалась к нам и приближалась. Связанными руками я стянула порванный края футболки и осталась сидеть на деревянной палубе. Сын Граса видел на диванчике напротив меня и лечил по-волчьи своё исцарапанное лицо. Он реально плевал на свою руку и проводил ладонью по лицу. Но не это меня поразило. А то как сильно я смогла его поранить. Я ведь раньше никогда не проявляла такую агрессию.
Интересно, это привязка так работает или общение с семейкой Блэйквуд?
– Вставай! Приплыли! – дёрнул за конец верёвки, стягивающей мои руки, Грас и ту же дал указание сыну – поднимай её на руки и неси. А я приведу мальчишку.
– Не надо меня нести! Я сама пойду – закричала я, снова отбиваясь от рук бугая.
Но Грас как будто нарочно хотел, чтобы я как можно больше контактировала с его сыном.
– Заткнись девка! А иначе я решу отдать заказчику только тебя! На мальчишку даже пули не нужно будет тратить, выброшу его забор, сам сдохнет!
Грас знал, на какую болевую точку нажать, чтобы утихомирить меня. Это-то и поражало.
Ведь он мог так же заставить меня умолкнуть и не сопротивляться, когда приказал сыну раздеть меня.
Сам Грас ни разу ко мне не прикоснулся. Лишь тогда на яхте возле двери служебной каюты он убрал волосу от моего лица. Этот факт, а так же взгляд, которым провожал лысый своего сына, уносящего меня с катера, навели меня на странную мысль:
Грас хочет, чтобы на мне остался запах его сына!