Источник Шиюна
Шрифт:
— Подойди сюда, — позвал его Рох, и Вейни подошел, понимая, что совсем обезумел, зайдя так далеко вместе с кваджлом в человеческом обличьи. Он достиг края и посмотрел вниз, и голова у него закружилась от одного вида крепостных стен и камней внизу. Он схватился рукой за каменный выступ, и эфес меча больно ударил по другой руке.
Если Рох задумал убить его, подумал он, то у него были на это причины. Вейни взглянул на окрестности вокруг, на блеск луны в черных потоках воды, кружившихся вокруг холма. Через эти холмы пробегала дорога, которая была для него сейчас недостижима.
Рука
— Я хочу, чтобы ты посмотрел на это, — сказал Рох, пытаясь пересилить ветер. — Я хочу, чтобы ты видел красоту этих мест, прежде чем Моргейн уничтожит эти земли — ведь она сделает это.
Он тяжело посмотрел на Роха, опираясь на каменную глыбу, поскольку ветер пытался свалить его.
— Невозможно, чтобы ты смог убедить меня в этом, — сказал Вейни и протянул руку со шрамом к лунному свету. — Рох или Лилл — ты все равно должен помнить, кто я такой.
— Ты сомневаешься во мне?
— Я сомневаюсь во всем, что касается тебя.
Лицо Роха, с волосами, которые трепал ветер, вдруг стало очень серьезным.
— Я знаю, что она наш общий враг и охотится за мной. Но от тебя, нхи Вейни из клана Кайя, я не ожидал такого. Мне казалось, что ты пользовался моим гостеприимством. Ты спал у моего очага. И это ничего для тебя не значит?
Вейни сжал свои пальцы на холодной рукоятке меча, поскольку они стали замерзать от холода и неметь.
— Ты предполагаешь, что произошедшее между Рохом и мной совершенно обычно среди кайя, и если ты хочешь, чтобы я поверил тебе, тогда скажи мне слова, которые напоследок сказал мне Рох в Ра-Моридже, когда никто нас не мог слышать.
Рох колебался.
— Ты можешь вернуться назад, — сказал он, — освободившись от нее.
Это было правдой. Вейни онемел от неожиданности. Он прислонился к камням, стараясь уменьшить дрожь и резко отвернув свое лицо от Роха.
— Не исключено, что Рох посовещался с другими, прежде чем сказал это мне.
Рох толкнул его в плечо, и лицо его от ветра болезненно перекосилось.
— Вейни, ты можешь спрашивать все что угодно, чтобы испытать меня, но при этом никогда не поверишь мне до конца, и ты знаешь это.
— Есть одна вещь, на которую ты не можешь ответить, — ты не можешь сказать мне, почему ты находишься здесь, на этой земле. Рох не смог бы последовать той дорогой, по которой шли мы. У него не было на то причин, а у Лилла были. Лилл побежал бы ради своего спасения. А Рох — нет.
— Он здесь, — сказал Рох, прижимая руку к своей груди, — и я тоже здесь. Мои воспоминания, все, что принадлежит Роху, тоже здесь.
— Нет, — ответил он. — Нет, Моргейн сказала, что это невозможно. И я скорее поверил бы ее словам, чем твоим. Не зависимо ни от чего.
— Я твой кузен. Я мог убить тебя, но я твой кузен. У тебя есть меч. Здесь нет свидетеля, который бы мог подтвердить, что здесь состоялась несправедливая битва, если, конечно, лордов Шию это вообще волнует. Тем более, что у тебя давно уже репутация братоубийцы. Ты можешь воспользоваться оружием. Или послушай меня.
Вейни сбросил
— Нхи Вейни, — позвал его Рох. Он оглянулся и увидел, что Рох последовал за ним. Он упрямо отвернул голову и опять уставился вниз, на мощеный двор и бедные клетушки, прячущиеся между стен крепости. Он почувствовал затишье ветра, в то время как Рох подошел и остановился сзади.
— Если ты мне родственник, — сказал Вейни, — освободи меня из этой крепости, и тогда я поверю в твое родство.
— И тебя совсем не заботит тот ребенок, который пришел с тобой?
Он посмотрел назад, онемевший и не способный спорить, и лишь пожал плечами.
— Джиран? Она хотела попасть сюда, в Шиюн, в Охтидж-ин. Это земля, о которой она мечтала. Так что мне до нее?
— Я считал тебя добрее, — сказал Рох через некоторое время. — Я думаю, что она тоже думала о тебе лучше.
— Я илин, и больше ничто. Здесь живые человеческие существа. И она может выжить. Они все выживут.
— Здесь действительно есть люди, — сказал Рох и указал на заваленный двор, где скотина и люди делили соответствующие клетушки. — Много людей в Охтидж-ине, и такова их жизнь от рождения и до смерти. Сегодня это люди, а завтра — жалкие остатки тех, кто выживет в этой земле, прозябая в нищете, и лорды кваджлов знают это. Эти лорды, нхи Вейни, разрешают людям иметь прибежище среди этих стен. Из милости они кормят этих людей и одевают их. Они ничего не должны им, но тем не менее разрешили им жить на своей территории. У тебя нет ни капли милосердия. Ты бы разрешил им умереть, этой девочке и всем остальным. И именно так ты поступил бы и со мной. Лезвие меча, кузен, добрее, чем то, что ожидает всю эту землю. Смерть — добрее.
— Я не имею ничего общего с тем, что случится с этими людьми. Я не могу ни помочь, ни причинить им вреда.
— Разве не можешь? Источники являются их надеждой, Вейни. Все, ради чего они живут и ради чего будут жить в этом мире, это Источники. У них нет возможности использовать их. Но с Источниками эти люди смогли бы выжить. Я смог бы сделать это, и Моргейн могла бы, но не сделает. Ты знаешь, что она этого не сделает. Вейни, если эта древняя сила будет использована так, как она уже однажды была использована, их судьба будет совсем другой. Взгляни на это, взгляни. И запомни это, кузен.
И он взглянул, сам того не желая. И не хотел потом вспоминать ту картину, которую видел, лица, которые дико выглядывали из-за копий стражников, отчаянные руки, пытающиеся дотянуться до них через заграждения.
— Все это ложь, — сказал он. — И ты сам — ложь.
— Клянусь лезвием меча, — сказал Рох, — если ты думаешь, что все это неправда…
Вейни поднял лицо и взглянул на Роха, пытаясь распознать правду, пытаясь увидеть то, что возбудило бы в нем ненависть, и ничего не нашел. Только зеркальное отражение самого Роха, больше похожее на него, чем на его собственных братьев.