Исток зла
Шрифт:
Над идущим по набережной потоком машин завис еще один вертолет, громыхнул громкоговоритель — что-то вроде «Остановиться… стреляем на поражение!..». Водители, не желающие никаким образом участвовать в антитеррористической операции, жались к обочинам, выбегали из машин.
Всё! Только это, больше ничего не успеть!
Князь огляделся и увидел впереди перемигивающуюся синими всполохами мигалок стальную стену, перекрывшую набережную.
Еще не всё! Он сам — носитель информации. То, что он уничтожил носители, еще ничего не значит. Остался самый главный носитель…
Снайпер
— Господин майор, — не соблюдая дисциплину связи, доложил снайпер, — машина остановилась. Водитель, по-видимому, мертв.
— Первый всем! Приближаться к машине запрещаю! Перекрыть набережную с обеих сторон, удаление от цели пятьдесят метров, никого не подпускать! Выставить оцепление. Третий, снимайте все прочие посты!
Специалисты из Багдада, которые подошли к машине, прибыли только к вечеру. Потом за отличное проведение операции командовавшему ей майору была вручена медаль «За усердие». Счастье, что он так и не узнал, кто в действительности был ее целью, ведь он не имел злого умысла, он просто исполнял свой долг…
Сообщение, конечно, установили, благо вся сотовая связь находилась под плотным контролем в связи с повышенной террористической активностью. Остановить его передачу не смогли, но установить установили.
22 июня 2002 года
Висленский военный округ, сектор «Ченстохов»
Село
Отправив восвояси полициянтов и военных контрразведчиков, сдав машину со всем (или почти всем) захомутанным добром представителям Круга, казаки снова принялись за старое. Засады, разъезды, блок-посты на дорогах, прочесывание в лесах. Совершенно случайно наткнулся на нычку в лесу Королев со своей группой — один из казаков чуть не провалился в выкопанный блиндаж. Три тонны спирта, как с куста. Еще нашли прямо в лесу на вырубках что-то, напоминающее взлетные полосы для дельтапланов. От греха подальше — перекопали.
Что же касается Велехова и его пластунской группы, то с ним случилось самое страшное, что могло случиться. Распоряжением из Варшавы его буквально привязали к психованной польке, майору Эмили Кристич из Таможенного корпуса. И через несколько дней такой вот житухи сотник готов был на стену лезть…
В этой даме неприятно было всё. Ее визгливый голос, ее постоянная готовность к обороне, ее безумная любовь к Польше, которая выражалась в охаивании всего русского. Наконец, ее преотвратные духи, резкие и настойчивые, которые она лила на себя чуть ли не флаконами…
За всё время, пока они мотались с этой дамочкой по городам и весям, сотник полностью истрепал свои нервы, сжег немало бензина, потратил впустую немало времени и изъял чуть больше двух тонн спирта в трех нычках. Еще в одном месте спирта не было, зато были деньги. Много денег — под полмиллиона злотых.
Результат был более чем скромный, сотник считал, и не без оснований, что самая эффективная тактика в данном районе, которая только может быть, — скрытно выдвинуться к какому-либо населенному пункту, ночью войти в него и проверить, кому где не спится. Не спится — значит, переваливают контрабанду, известное дело. Первый же его разведвыход, тщательно спланированный, принес улов — восемь тонн спирта. По мнению Велехова, подобный же улов или даже больший будет почти в каждой деревне, нужно только сменить оборонительную тактику на наступательную. Вместо этого он и вся его группа по распоряжению сверху мотались туда-сюда с этой проклятущей бабой, причем все вчетвером. Он даже попытался добиться того, чтобы с бабой мотался он один, а остальные трое работали, но ему отказали по непонятным причинам.
Неэффективно использовали и выделенную технику. На бронетранспортерах, оснащенных новейшими тепловизорами, тупо патрулировали местность. Это, конечно, тоже дело, но намного эффективнее было бы их скрытое ночное передвижение и использование в засадных действиях. Пулемет КПВТ в засаде — страшная штука.
— Господин сотник!
Сотник дернулся, отвлекаясь от своих невеселых мыслей. Про волка речь, как говорится…
— Я закончила здесь. Можно выдвигаться.
Откуда слов таких набралась — выдвигаться? Не иначе, фильмов насмотрелась.
— Куда прикажете, мадам?
Майор Кристич по-хозяйски устроилась на заднем сиденье, где уже клевали носом Петров и Певцов. Рядом с сотником, на переднем пассажирском то же самое проделывал и Чебак — за руль они садились по очереди, а эта мадам как будто и спать не хотела совсем.
— В расположение. На сегодня всё.
— Слушаю и повинуюсь… — сотник завел мотор.
Снова дорога. Проклятая, пыльная дорога с полями и перелесками. Сотник специально выбирал такие дороги, чтобы запомнить их и осмотреться на местности, может, что интересное удастся увидеть. Чертова дорога, чертовы поляки. Еще немного так — и он будет писать наказному атаману о том, что здесь творится. Видано ли дело — четверым казакам с бабой возиться…
Зараза!
Колесо попало в промоину, всех неслабо тряхануло…
— Кого везешь, дрова аль казаков?!
— А тихо всем!
— Башкой зараз стукнулся… шишка, мабуть, взыграет, а то и сотрясение мозга.
— Сотрясение чего???
— Мания величия…
— Цыц! Взгакались, как бабы!
Тряская дорога надоела и самому сотнику, а посему он вывернул руль и направил внедорожник к наезженной дороге, прямо через поле.
— Вы топчете хлеб, посаженный крестьянами… — как бы невзначай заметила Кристич.
— Нехай, не обеднеют! — сотника раздражало всё и вся, злоба копилась в душе как мутный, сивушный осадок на дне четвертушки самогона. Хотелось набить кому-нибудь морду. После того ночного боя, после похорон у сербов, на которых присутствовали все свободные от дежурств казаки, он так и не оправился…
Только выехали на дорогу — зазвенела рация. Сотник выругался про себя, нащупал гарнитуру, нацепил на голову.
— Город-один на приеме.
— Город-один, сообщите свое местоположение и статус, прием!