Исток
Шрифт:
А парни оказались самыми обычными ублюдками, даже попасть по нему толком не смогли. А заслышав полицейский свисток, дали дёру. Впрочем, Идзу тоже дал и хорошо так дал – до метро за считанные минуты долетел. С полицией связываться себе дороже, мало того, что бумажками замучают, так ещё и на тебя же обвинение повесят. Что называется – нет, спасибо.
В общем, мастер Иёку мог гордиться своим учеником – не подвёл, не ударил в грязь лицом. Хотя, в этом мастер никогда и не сомневался. Он всегда считал Идзуми талантливым учеником. Учеником, но не бойцом.
«Сэйнэцу, ты всем хорош, только бойцовской
Художник он художник и есть, что с него взять?
Мастер Иёку был мудрым и опытным, поэтому махнул на это дело рукой. В отличие от отца. Именно из-за отцовского прессинга Идзуми четыре года проучился в Киотском университете на экономе, а не как мечтал – в университете искусств Мусасино. 1
1
Университет искусств Мусасино – высшая художественная школа в городе Кодайра, в префектуре Токио.
Ну, конечно же, как может член клана Сэйнэцу заняться чем-то другим, кроме семейного бизнеса? Ведь это дело основал ещё прапрадед Сэйнэцу Ито вместе со своей женой, в честь которой, кстати, Идзуми и назвали. Начали они в своё время с крохотной ткацкой мастерской, сейчас же сеть заводов компании «Сэйнэцу» охватила всю страну и является самым настоящим магнатом и монополистом. А у детей президента компании нет вариантов – семейный бизнес и точка. Старшим братьям то ли действительно нравилось заниматься управлением, то ли они просто смирились. Идзуми не смирился.
Проучившись четыре года и получив диплом бакалавра с отличием, он наотрез отказался идти в управленцы. Он предлагал отцу открыть новую ветку, возродить ручную роспись кимоно, но отец ничего не желал слушать, и разговор закончился руганью. С тех пор Идзуми ни разу не переступил порога фамильного особняка. Он с лёгкостью поступил в Мусасино, а одной рекомендации ректората хватило, чтобы его взяли в штат престижной дизайнерской компании. Учась с удовольствием и с таким же удовольствием работая, он каждый день приближал себя к мечте – к открытию мастерской ручной росписи кимоно, где он сам, своими руками сможет создавать шедевры сродни тем, что видел в музее Ишику Кубота. 2
2
Ишику Кубота – художник по кимоно, реально живший и создававший шедевры.
От радужных мыслей Идзуми отвлёк шорох. Парень замедлил шаг и огляделся.
Небольшая тенистая аллея, густо усаженная яблонями, была пуста. Секунда, другая, и из-за деревьев вышел человек. Чёрный костюм, галстук, очки. Ещё один короткий шорох сзади. Идзу остановился и, чуть повернув голову, скосил глаза себе за спину. В десяти шагах обнаружился ещё один «чёрный галстук». Большого ума не требовалось, чтобы догадаться – это по его душу.
«Кого ж
«Двое, – оценивал положение Идзуми. – Ещё двое за деревьями. Не справлюсь. Я не боец, а вот они – да. Но они не знают, что я умею. Подпустить ближе, вывести одного из строя и бежать».
Идзуми очень надеялся на эффект неожиданности, на свои быстрые ноги и на лабиринт дворов. Больше ему надеяться было не на что.
«Какого хрена я ввязался в ту драку?» – с тоской подумал он, уже готовясь кинуться на того, что сзади, но не кинулся.
Потому что «галстуки» остановились.
А ещё через секунду парень увидел снег. Пушистыми белыми хлопьями он ложился на асфальтовую дорожку и не таял. Снег в начале мая. Снег, падающий с чистого голубого неба.
«Я спятил?» – мелькнула спасительная мысль, а снег шёл уже стеной, и ничего нельзя было рассмотреть даже на расстоянии вытянутой руки. Следом пришёл холод, и ветер, минуту назад казавшийся таким тёплым, теперь пронизывал до костей. Но парень почти не обращал на это внимания. Он, как завороженный, смотрел на то, как из уже редеющей снежной пелены появляется высокая стройная фигура в дорогом кимоно. Бледная кожа, волосы по ветру, острое лицо и глаза… бесконечно чёрные глаза.
Они смотрели прямо на Идзуми, будто оценивали, изучали.
«Проснуться! Хочу проснуться!!» – стучала в голове мысль, в то время как «чёрные галстуки» падали на колени с благоговейным шёпотом:
– Юкиноши! Демон Снегов!..
«Проснуться!.. Бежать! Бежа-ать!!» – но Идзуми не мог сделать и шагу, он словно вмёрз в этот проклятый асфальт.
– Повелитель! – почти в экстазе кричал один из «галстуков», ползя к нему. – Ты явился к нам, Повелитель!..
Идзуми будто в замедленной съёмке видел, как кривится в презрительной гримасе лицо блондина, как взлетают бледные руки, стряхивая с пальцев длинные иглы льдинок, и как чудовищно быстро летят эти иглы к четвёрке несчастных…
Он не успел закрыть глаза, поэтому видел всё. И нанизанные на спицы тела, и кровь, стекающую по костюмам, и раскрытые в хриплом крике рты.
Ещё немного – и ему конец.
Ноги приросли к земле, а холод сковал тело. Ни двинуться, ни шелохнуться. Лишь сердце стучало бешеным набатом.
Беги! – стучало оно. Беги. Сейчас! Немедленно!! Иначе – иглы. Пронзят. И всё. Закончится. Беги!..
Сердце стучало, рвалось.
Взорвалось.
А следом – волна жара по телу. Раскатилась, растопила лёд, наполнила золотом до краёв. Подпёрла весенним разливом плотину сознания. Сорвала.
И только свет перед глазами. Нестерпимо яркий свет…
3. Юкихана
«Не может быть».
Мальчишка уже давно убежал, а Юкихана всё ещё стоял, глядя ему вслед. Чёрный уродливый ожог рассекал белую грудь.
«Не может этого быть».
Это случилось давно. Сто пятьдесят лет назад…
В самую тёмную зимнюю ночь, в самый лютый мороз Снежный Цветок раскрыл свои лепестки, выпуская тебя в мир. Тогда ты сделал первый глоток воздуха, первый осторожный шаг, впервые засмеялся беззвёздному небу. И впервые убил.