Исток
Шрифт:
– Спасибо, Ивушкин. Ранены сильно?
– Потрёпаны, врачи осмотрели, перевязали. Готовы и дальше бить врага.
– Молодец, другого от тебя услышать и не ожидал. Как машина?
– Не очень, мехвод изучил, сказал километров пятьдесят пройдём и встанет. Нужен серьёзный ремонт. Два пробития брони, заварить нечем. Да и так весь побит. Я сам слышу, что проблемы есть. Поворот вправо тяжело идёт, фрикцион повреждён. Коробка передач вот-вот клина даст.
Комиссар, выслушав меня, покачал головой и что-то шумнул моему комбату и убежал, что-то крича и отдавая команды отступающим подразделениям.
– Ремонтировать некогда, да и недалеко вам, - сообщил капитан.
– Вам сейчас подкинут снарядов, и встанете в засаду моста. Держите его сколько сможете. По информации от разведки там целый батальон идёт. Или как стемнеет подойдёт, или завтра утром.
– Танки?
– Пехота, но несколько самоходок рассмотрели, две точно. Планшетка смотрю у тебя новая?
– С тела командира вражеской миномётной батареи снял, тут карта.
– Ну-ка?
Я достал и открыл карту. Изучив, тот забрал её, карта его заинтересовала, свежая, мне свою отдал, говоря, что все данные на ней давно устарели, и где он указал, я поставил крестик.
– Тут твоя новая позиция. И держись Ивушкин. А за Нефёдовку к ордену представлю, заслужил. Комиссар Еремеев обещал быстрее всё сделать. Экипажу тоже награды будут. Целую танковую роту уничтожить, да новичку, не каждому дано. Везучий ты.
– Что по пехотному прикрытию?
– Чего нет того нет, всё что было в Нефёдовке легло, сам знаешь. Хотя, трёх бойцов выделю. О, и ещё одного, как раз из госпиталя, опытный.
– Разрешите выполнять?
– Добро.
Дальше я помогал заправлять машину. В баки хлынула солярка с бочки, до горловины, снаряды принимали, размещая, снова полная боеукладка. В машине два ящика осталось что нам не ушло, незаметно в свиток убрал их. Запас. Патронами пулемётные диски зарядили, те что пусты были. Могилу, пробив шурф, заложили взрывчатку, я у немцев нашёл, и взорвали, сейчас шесть санитаров медсанбата, расширяли яму, так что похоронили бойцов, и нашего стрелка-радиста. Так что попрощались с павшими. Памятник, уже без нас поставят, если успеют, уходили наши, а мы двинули прочь. На корме у тепла четыре бойца сидели, у двоих карабины «Мосина», пулемётчик с «ДП», и у одного «ППШ», это он старший, после госпиталя, красноармеец Вершинин. Ручных гранат нет и вовсе. Все молодые, не старше двадцати, трое без опыта. Вообще на передовой впервые. Приказал ему принять командование над бойцами, а он мне подчиняется. Да, нам новичка в экипаж дали, на свободное место. Так что Павло, что ранее сидел рядом со мной в открытом люке, спустился, не успели мы познакомиться, вот и занялся этим делом. Чуть позже тот поднялся и сообщил, крикнул мне на ухо:
– Боец Трухин. Серёга, из Красноярска. Воевал на «БТ». Пулемёт знает хорошо, мехводом был. Они тут у нас вчера из окружения вышли, два месяц по тылам немецким шли. Из-под Киева вырвались.
– Повезло. Много вышло?
– Два десятка. Танкистов двое. Одного к нам после проверки.
– Добро.
Шли мы прямо по целине, восемь километров по прямой было до нужной речки, и моста. Почему именно там встать нужно, понятно, там дорога накатанная, узкое место. Пехота по снегу ходить не любит, хотя река давно замёрзла и даже тяжёлая техника проходит свободно. Тут хвойный пошёл лес, мы нарубили лапника, закрепив на броне как маскировка, ещё две ёлочки волокли за собой, заметая следы. Хотя тут столько следов, столько техники прошло, особо и не поможет. Сначала провели разведку, отправив Вершинина с одним бойцом по дороге вперёд, чтобы нас врасплох не застали, а сам изучил подходы. Получаса хватило найти будущую позицию. Встал я не перед мостом, а на берегу реки, проложив просеку среди хвойного леса. Тут «окно», вид на реку и мост. Если будет техника, на что надаюсь, идеальная позиция. Так что шла маскировка танка, готовились позиции для пехоты, она у дороги, пулемётом придержать пехоту врага, пока я с техникой разбираюсь. Вообще не понятно кто тут пойдёт, но ясно что можно дальше не ждать, уже стемнело часа два как, полседьмого вечер был. Завтра думаю с утра будут. К моим бойцам, что у дороги были, снежные стрелковые ячейки готовили, вышло три наших бойца. Из окруженцев. Второй день как у немцев в тылу. Сержант, командир противотанковой пушки, с ним один боец расчёта. И третий стрелок. Немцы наш стрелковый батальон разбили, это остатки. Причём все трое из дивизии, что наш танковый батальон поддерживает. Я их переподчинил себе. Мой экипаж опытный, расстелил брезент чехла над кормой танка, двумя вешками подняли как палатку, чтобы от мотора тепло шло. У кормы костерок развели, два снятых борта с разбитой машины, как нары, и можно спать, что те и делали. Вот так покормив новичков, я их проверил, оружие при них, документы тоже, так что отправил отдыхать. Вот сам бодрствовал, снял магией усталость. Оставив бойцов, я даже забрал тех что у дороги, нечего им там до утра морозиться, а сам встал и ушёл в лес, пуская на ходу беспалочково плетение поиска живых, вокруг на четыреста метров людей не было, и стал изучать деревья. Чуть дальше смешанный лес, вот там и подбирал себе древесину для палочек. Хочу с запасом сделать.
Магия только на рябину отреагировала, почему-то, там ближе всего на мою магию резонировала, так что с сухой ветки, видимо отмирала, отрезал себе палок, и вернулся на позицию. Пока бойцы спали, работая баспалочково, я ошкурил ветки, просверлив чарами отверстия, срезал часть волос с головы, окропив своей кровью, ранку потом заживил, и вставил внутрь трёх палочек. Потом руны. Конечно сырая поделка, но как же стало легче. Две пока прибрал, а третьей стал дальше работать. Создавать Карман на ауре. А именно копии плетений магии Китая с моей памяти размещал палочкой на ауре, фиксируя. Пришлось кусками. А так как меня никто не трогал, я только костёр поддерживал, то к утру развернул Карман. Он имел размер в сорок две тонны и триста шесть килограмм. А я замерил. Магией, а не убирал что-то. Специальное плетение для замера было. Так что свитки пока в Карман. Там стазис, они долго сохранят свои свойства и не разрушаться. Утром завтрак был, Павло сготовил на костре каши из концентрата с мясом, я тоже поел, да плотно, пока мехвод с двумя членами экипажа готовил технику к бою, а ночью запускал танк, давал прогреться двигателю, сам с пехотой, теперь сержант Малышев командовал ею, я и разместил позиции. В основном у танка, главное не дать пехоте противника сблизится. Вообще лес для танкистов, как и городские застройки, не совсем то, чтобы вести боевые действия. Солдаты могут сблизиться и сжечь нас. Для этого и нужно пехотное прикрытие. А в восемь утра, уже появились первые немцы, да на санях, явно у деревенских отобрали, и шестеро верхом. Это прошёл дозор, почти взвод пехоты. А за ним и тот батальон, что мы ждали. Одна пехота и обоз, техники не было. Ошиблась разведка. А вот противотанковых пушек было шесть, мелкие, вроде наших «сорокапяток». Что ж, будем бить. Разбить батальон вряд ли смогу, а вот притормозить, нанеся потери, постараюсь. Тактика ударил и сбежал, только она нам поможет.
То, что мы набьём много солдат, я сильно сомневался. Это не техника, быстро залягут и скроются, поэтому первый удар должен быть внезапным и несущим самые большие потери. Потом отходим, бьём тот дозор что на санях и верхом, и новую засаду устраиваем. Так на этой дороге батальон мелкими ударами и бьём. Вот такой план был, вроде рабочий, но как получиться. Посмотрим на собственном опыте. Осколочный снаряд был поставлен на удар. По мосту как раз обоз шёл, несколько повозок с ящиками боеприпасов, там и противотанковые пушки лошади волокли, это и есть моя цель.
– Выстрел!
– скомандовал я, и ударил по педали ногой.
От разрыва снаряда, ящики, что были на повозке, просто испарились в детонации. Да, снарядики там слабые, но их хватило чтобы уничтожить повозку и раскидать всех, кто был рядом, сильно повредив мост. Тем более я приметил несколько характерных ящиков в которых немцы перевозят мины для батальонного миномёта. У меня такие были. Это видимо и усилило детонацию. Не думаю, что погибло много. Больше лошади пострадали, но десятка два солдат думаю ранения получили, пяток возможно и погибли. Тут же стал работать из спаренного с пушкой «ДТ», пока Павло подавал следующий снаряд, который я пустил в плотную группу солдат, что уже рассеивалась, чуть замедлившись в снегу, там глубоко намело, пытались уйти в мёртвую зону. Один опустошённый пулемётный диск и четыре осколочных снаряда, вот что я успел выпустить, когда «окно» опустело. Причём, первый снаряд и четвёртый, я пустил в грузовые повозки. Снова детонация была, хотя и не такая как в первый раз. В общем, немцев притормозили, потери до взвода, вряд ли больше, нанесли, можно отходить. На виду три пушки было видно, в постромках одной бились раненые лошади, у других те убитые лежали, вот тремя точными выстрелами бронебойными болванками по казённикам, я привёл пушки в полную негодность. Другие вне зоны поражения были. Василёнко запустил движок сразу после первого выстрела, так что подгазовывая, тот задом выгнал танк из снежного и ледового капонира, я управляя выглядывал из полуоткрытого люка, дальше флажками подав сигнал, и приняв всех бойцов на броню, по своим же следам двинули по лесу, он с полкилометра тянулся, к полю. Там и дозор перехватим. Надеюсь на отрытой местности его застанем.
Вот так незаметно пустив волну поисковых чар, обнаружил что к нам бегут, шесть неизвестных, явно ориентируясь на громкий рёв танкового движка. Он характерный, даже неопытное ухо поймёт, что это «тридцатьчетвёрка». А в двухстах метрах, ещё одна группа, десятка три, там раненые были, которых явно ранее несли. Похоже наши, ещё одна группа окруженцев. Так что мы метров сто проехали, удалившись от берега реки, когда я скомандовал:
– Товарищ мехвод, стой. Кажется, наши. Тоже окруженцы.
Крикнув сержанту, чтобы проверил выходящих к нам бойцов, указав направление, тот спрыгнул с брони и двумя бойцами пошёл навстречу, уже и сам рассмотрев мелькавшие среди деревьев неизвестных. Там было пять бойцов и целый политрук командовал, так что соединились. Лично проверив документы политрука, эту часть я не знал, а фамилия у того Зиновьев, и не дал взять мою группу под своё командование, откровенно послав их.
– У меня своё задание, сдержать пехотный батальон противника, пока наши новую оборону строят, и я буду выполнять задание своего комбата. А вас я знать не знаю, может вы диверсанты немецкие? Очень похожи. И нам стоит поторопиться, немцы солдаты опытные, уже по лесу сближаются, могут охватить нас и окружить.
Грязно выругавшись, политрук прихватил своих бойцов и рванул обратно, а мы, собравшись, двинули дальше. Вышли метрах в двухстах от дороги, что выходила из леса. Обстреляв на опушке дозор, всё же те на открытое поле не вышли, своих ждали. Бойцы залегли, я же стал вести точный огонь, по тому месту, где укрылись солдаты дозора. До них метров триста, я отправлял узкие лучи поисковых чар в их сторону, узким лучом дальность полтора километра, видел кто где залёг из пулемётов, редко работая снарядами, так и проредил серьёзно дозор. А тут им в спину ударили те окруженцы, что ранее нами были встречены. Я тут же прекратил огонь. Действия не согласованы, но удачно получилось, тем более те три верховых коня и двое саней добыть целыми смогли, плюс пять немцев в плен взяли. Мой сержант сбегал, согласовывал совместные действия. Если проще, те уходят по дороге, а я прикрою отход, чтобы другие немцы их не нагнали. Там кстати среди раненых был тяжелораненый батальонный комиссар. Майор, если на армейские звания переводить. Так что те ушли, а я стал то тут, то там по опушке работать, куда выходили немцы. Танк глыбой стоял в трёхстах метрах от опушки, порыкивая движком, только башня крутилась. Тут по нам стали работать миномётами. Двумя, судя по разрывам, ещё на опушке стараясь это делать незаметно, расчёты вручную катили противотанковые пушки. Мы же катались по полю, как миномёты заработали, чтобы сверху миной не поразили, и двумя точными выстрелами я поразил две пушки. К сожалению, последнюю шестую те не использовали. Не видел её, даже магия не помогла.
Да, моя пехота ушла с окруженцами. У них приказ, отойти на километр и ждать нас, что те и сделали. Это мы под бронёй, стрелковое вооружение противника не боялись, а им могло достаться. Так что хорошо притормозив батальон, я двигаясь задом, удалился, дальше выехав на дорогу и держа скорость километров двадцать пять в час, больше танк не выжимал, нагнал своих. Надо было отрепарить его, да забыл, другим был занят, не менее сложным. Впрочем, покатили прочь, подбирали наше пехотное прикрытие, я незаметно достал палочку и направляя на разные детали, репарил. Даже двигатель стал работать стабильнее и повороты шли лучше. Коробка заработала, отчего мехвод изрядно дивился. Так мы и нагнали тех окруженцев. Они уже давно в пути, устали, а тут зная что в серой зоне, впереди только наши, торопились нагнать, не сбавляли скорости ход. Я же выискивал новое место для засады, да такое чтобы по следам не засекли его. Однако вокруг только поля были. Тут спускаясь в низину, я обнаружил расстрелянную с воздуха нашу колонну, мы уже обогнали окруженцев, и дальше Василёнок загнал танк за перекосившейся корпус «ЗИС-5», и я направил ствол пушки в сторону, откуда должны появиться немцы. Видимость метров восемьсот, а до опушки леса километров четыре от силы. Пока бойцы занимали позиции среди разбитых машин, тут из семь было, у дороги, на обочине, две в поле, обе сожжены, мой экипаж маскировал следы, как мы съехали с дороги, и окруженцы подошли.